[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]

 

8.

«Иллюзия предназначения рассыпалась в прах; муки, искупление, бессмертие – все рухнуло, от здания, воздвигнутого мной, остались только руины. Святой Дух был настигнут мной в подвале и изгнан; атеизм – предприятие жестокое и требующее выдержки; думаю, что довел дело до конца»

Жан Поль Сартр «Слова»

 

Итак, пытаясь найти противоядие ветхозаветному фарисею, Костя с головой ушел в разработку его противоположности - Мартина Гуски. Написание истории его жизни (какой она могла быть, или, согласно квантовой теории запутанных состояний, была-есть) шло довольно быстро: за три дня Мартин был доведен до осознания божественного Ничто, (которое, впрочем, почти не отличимо от Хайдеггеровского Ничто) и до пантеистических настроений Мейстера Экхарта. А от пантеизма до атеизма – рукой подать, недаром Ницше величал пантеизм «вежливой формой атеизма». Следующие шаги Мартина должны были, по Костиному замыслу, привести его к антицерковным настроением, богоборчеству, отрицанию Священного Предания, а затем и Писания, вольнодумству и дерзкому свободомыслию, которое выражалось бы не только в мышлении, но и в поступках, - тех поступках Мартина Гуски, о которых свидетельствовали исторические документы.

По какой именно траектории проведет Костя Мартина к этим поступкам – пока не знает никто. Ибо считать, что Костя абсолютно свободен в творении судьбы Мартина Гуски неверно: судьба его определится сложной комбинацией Костиных мотивов, а предопределены ли они или абсолютно случайны – знать нам не дано. Точно также и мы с тобой, читатель, вершим судьбу Кости (я – написанием, а ты – свободой интерпретацией написанного) ведомые, в свою очередь, дланью Господней, Провидением или корреляцией случайностей... В сложных, многоуровневых взаимоотношениях с Богом, случаем и друг с другом проходим мы развилки жизненного пути, этого «сада расходящихся тропок». И на каждой развилке меняемся мы все: я, ты, Бог, случай, герои нашего воображения, прошлое и будущее, - влекомые в одной связке по неисповедимым путям взаимотворения...  

Впрочем, я увлекся высокопарной поэтической метафорой, а Костя, тем временем изо всех сил прорывался к атеизму, в котором искал исцеление. Несмотря на увлечение постмодернизмом, Костя вовсе не был атеистом в глубинах души и в поступках. Ибо убеждения, это не то, что мы думаем о себе и о мире. Убеждения – это то, согласно чему мы живем – совершаем поступки и выборы. Осознав же, хотя бы и частично свои убеждения, Костя взалкал свободы. Свободы, прежде всего, от страха Божьего, которым руководствовалась фигура фарисея. Свободы самому творить свои действия и отвечать за них только перед самим собой... Романтика вольнодумства – романтика экзистенциального атеизма...

Составляя в сентябре учебный план, Костя не собирался подробно останавливаться на философии Жан Поля Сартра. Вслед за обсуждением «Бытия и Времени» Хайдеггера, он хотел прочитать несколько лекций по герменевтике в интерпретации Гадамера и Рикёра. О Сартре – основателе экзистенциального атеизма, чей главный труд «Бытие и Ничто» был своеобразной библией интеллектуалов пятидесятых-шестидесятых годов двадцатого века, Костя намеревался сказать лишь несколько слов. Теперь же, в понедельник тринадцатого октября, он решил посвятить Сартру целую лекцию. Прежде всего, чтобы самому укрепиться в новой «вере».

 

Собравшись вместе, все без исключения члены 31-й группы, несмотря на личные перипетии, испытанные в выходные, почувствовали себя единым организмом. У них была теперь своя тайна, сплотившая группу. Причем, так как тайна эта была залогом сплочения группы, разговоры о случившемся автоматически переместились в разряд табу. Ценность нового качества коллектива и ощущения каждым его членом некой посвященности была высока, и препарировать причины, приведшие к посвящению никто не собирался. Впрочем, все эти процессы происходили помимо сознания слушателей 31-й группы. Сама же сплоченность отразилась и в том, что собрались все на занятия не только без опоздавших, но даже заранее, и в оживленных разговорах на довольно глубокие личные темы, где звучали нотки готовности к поддержке и взаимопомощи – верный признак перехода от приятельских отношений к началу дружеских. Крепкие рукопожатия мужчин, объятия и поцелуи в щечку среди женщин. Даже Иван Куренной, уезжавший в Псков на выходные чуть ли не с проклятиями, выглядел дружелюбно и продолжал флиртовать с той же Соней. Впрочем, и с остальными женщинами тоже. Атмосфера общности и душевного подъема царила в аудитории. Костя, тоже в приподнятом настроении спешивший на лекцию, был встречен радостными приветствиями, теплыми рукопожатиями Вити, Михаила и Ивана, нежными прикосновениями и взглядами женской половины группы.

-       Что ж, - Костя взошел на кафедру, небрежно бросил на стол дипломат и снял пиджак, - поговорим сегодня о философской системе Жана Поля Сартра. – Оглядел аудиторию: внимательные лица, дружественные улыбки...

-       Продолжим тему экзистенциализма? – Одобрительно подмигнул Платонов.

-       Да, Миша, экзистенциализма в самом радикальном своем проявлении. Ибо Сартр не оставляет человеку никакой надежды на внешнюю поддержку. Человек – абсолютно свободен, даже если он и не сознает этого. Но давайте подойдем к этому дерзкому заявлению Сартра постепенно. Вот что писал он в своей автобиографии: «В детстве я жил с овдовевшей матерью у бабушки с дедушкой. Бабушка была католичка, а дедушка — протестант. За столом каждый из них посмеивался над религией другого. Все было беззлобно: семейная традиция. Но ребенок судит простодушно: из этого я сделал вывод, что оба вероисповедания ничего не стоят». Неудивительно, что, выступив одним из создателей учения экзистенциализма, Сартр развивал его атеистическую ветвь. Окончив университет, Сартр несколько лет преподавал философию в одном из лицеев Гавра. Затем – стажировка в Германии, далее – Париж... Еще будучи преподавателем в Гавре, Сартр написал «Тошноту» — свой первый и наиболее удачный роман, сразу же ставший во Франции бестселлером. Рассказать кратко о чем он или двинемся дальше?

-       Расскажи, конечно! – Раздалось несколько голосов.

-       Роман «Тошнота» представляет собой дневник Антуана Рокентена, который, работая       над биографией одного деятеля восемнадцатого века, проникается абсурдностью существования. Будучи не в состоянии обрести веру и, тем более, воздействовать на окружающую действительность, Рокентен испытывает чувство тошноты. В финале герой       приходит к заключению, что если он хочет сделать свое существование осмысленным, то должен написать роман. Творчество — единственное занятие, имеющее, по мнению Сартра  хоть какой-то смысл.

-       Любое творчество? – Подала голос Саша Платонова.

-       Любое. Позже Сартр приходит к пониманию такого феномена, как жизнетворчество – свобода созидания собственной судьбы.

Костя сделал паузу и прошелся по кафедре. Сегодня он чувствовал необычайный подъем: его «несло».

-       Достоевский выразил устами Ивана Карамазова следующую мысль: «Если Бога нет, то все дозволено». Отрицание существования Бога и явилось отправной точкой всей философии Жана-Поля Сартра. В отличие от Хайдеггера, который строил свою философию человека не опираясь на Бога, Сартр в защите экзистенциализма полностью отвергал Бога. Он объяснял, что у человека существование предшествует сущности, следующим образом: какой смысл вкладывают в слова, что существование предшествует сущности? Это означает, что, прежде всего, человек существует, поднимается вверх, появляется на сцене и только после этого определяет себя. Для экзистенциалиста человек потому не поддается определению, что первоначально он - ничто. Только впоследствии он станет кем-то, и ему самому предстоит определить, кем ему быть. Таким образом, не существует человеческой природы, поскольку нет Бога, который задумал ее.

-       Ты, Костя, так вдохновенно это говоришь, что создается впечатление, что и сам ты не веришь в Бога. – Подал реплику Куренной. При этих словах Платоновы также оживились: ждали ответа.

Костя медлил. На секунду этот момент показался ему схожим с тем вопросом Куренного, с которого и началась вся эта странная история с 1421-м годом. Но сейчас всё было иначе: атмосфера в группе, настроение самого Кости, да и сам вопрос не ставил Костю в тупик, как тогда. Костя решил не юлить, а ответить честно. Выждав паузу, он произнес:

-       Что-то во мне еще верит в Бога. Даже не в православного... Скорее всего это что-то исповедует пантеизм. Близки мне и гностические построения...  Но я хочу стать атеистом... На данном этапе своей жизни, не загадывая навсегда, ибо неизвестно, какие обращения готовит нам жизнь. Я хочу перестать цепляться за Бога, надеяться на Него, Кем бы и Чем бы он не был и вкусить той головокружительной, может быть страшной свободы, о которой говорит Сартр.

-       Как это романтично! – Попробовала съязвить Вознесенская. Получилось у неё незлобно. Все рассмеялись. Только Саша хмыкнула, зашепталась с Михаилом. Тот сказал:

-       Но это же не более, чем подростковый бунт против Отца. Неужели ты так и не перерос этот возраст.

-       Может и так, - отвечал Костя, - но я не согласен, что человек, переросший подростковый кризис, непременно должен обратиться в веру. Тут не так все просто. В конце концов, от невроза вылечиться можно, от себя – не выздоровеешь. Так же и с кризисом... Хотите подискутировать на эту тему?

Несколько голосов одобрили идею импровизированного диспута. Начался горячий спор о вопросах веры, в котором, правда почти не участвовали ни Костя, ни Витя. Рада и Зина тоже говорили мало, из-за отсутствия аргументов и застенчивости. Так что, преобладали голоса Платоновых и Куренного, изредка перемежаемые саркастическими репликами Вознесенской и Станкевич. Аргументация спорщиков была в, основном, эмоциональной, так что сам диспут вышел не столь интересным, чтобы приводить его здесь. От атеизма камня на камне не осталось.

Костя сидел, подперев голову рукой и улыбался. Наконец прозвенел звонок и группа дружно направилась в кафе. Споры закончились. Вновь воцарилась атмосфера дружелюбия.

После перерыва Костя обратился к слушателям со словами:

-       Итак, вы разгромили атеизм. Что ж... Хотите ли вы дальше слушать, что же по этому поводу думал Жан Поль Сартр?

-       Нас не переубедишь, но для общей эрудиции - не помешает. – Ответил за всех Куренной.

-       Для эрудиции, говоришь? – Костя опять улыбнулся. – Ну, давайте для эрудиции. Хотя, может быть, кого-то из вас и затронет категория свободы... Помните в «Волхве» Фаулза крик «Элефтерия!»?

-       Не читал. – Отозвался Куренной.

-       С Фаулзом тоже можно поспорить... – Саша произнесла это тихо, будто уговаривая себя и, может быть, еще Мишу.

-       Продолжим, однако. Чисто логически: способ применения или назначение любого инструмента, то есть сущность инструмента, определены его создателем еще до изготовления. В этом случае сущность предшествует существованию. Не так ли? Поэтому если Бог существует, и Он создал человека, основываясь на своей идее, то можно сказать, что и в случае человека сущность также предшествует существованию. Но если мы будем отрицать существование Бога, то получится, что сущность человека не определена с самого начала. Поэтому, согласно Сартру, люди появились не из бытийности, а как бы из ничего. Здесь он подходит чрезвычайно близко к средневековым христианским мистикам: Дионисию Ареопагиту, Мейстеру Экхарту, Якобу Бёме... Более того, Сартр утверждает, что существование - это субъектность. Люди случайны, появились из ничего, и не определены никем. Поэтому они сами планируют, на кого будут похожи. Они сами себя выбирают. Это то, что Сартр понимает под субъектностью. То есть люди сами выбирают, кем им быть: коммунистами либо христианами, женатыми либо холостыми. Основополагающей чертой существования является страдание. Человек выбирает себя, это означает в то же время, что, делая этот выбор, он также выбирает всех людей. Поэтому выбрать себя - значит принять ответственность за все человечество, ответственность, включающую страдание. Однако страдание не удерживает людей от действий, напротив, это является основным условием и частью действия...

Костя оглядел аудиторию: все внимательны, никто не отвлекся. Значит цепляет? Или они ждут когда появится слабое звено в этой модели, чтобы тут же, с ликованием, её развенчать?

-       Согласно взглядам Сартра, люди свободны. Поскольку существование предшествует сущности, люди не детерминированы ничем и имеют право делать все, что угодно. Свобода, однако, подразумевает полную собственную ответственность за совершаемые действия. В этом смысле свобода - это своего рода бремя для человека. Обретая свободу, мы тем самым становимся бытием, обреченным на свободу. Иначе говоря, люди страдают, поскольку они свободны. Сартр объяснил это так: «человек свободен, человек - это свобода. С другой стороны, если Бога нет, мы не имеем перед собой никаких моральных ценностей или предписаний, которые оправдывали бы наши поступки. Таким образом, ни за собой, ни перед собой - в светлом царстве ценностей - у нас нет ни оправданий, ни извинений. Мы одиноки, и нам нет прощения. В этом и заключается идея, которую я пытался передать, говоря, что человек обречен быть свободным».

Миша Платонов поднял руку:

-       Если бы мы приняли взгляды Сартра, то совершенно лишились бы критериев для выбора между добром и злом. В такой ситуации независимо от того, что люди делают, они всегда могли бы оправдать себя, сказав, что сделали нечто под свою собственную ответственность. Неизбежным следствием этого постулата является общество без этических норм.

-       Ты, Миша рассуждаешь также, как Иван Карамазов у Достоевского. Свобода для тебя равнозначна вседозволенности, а отсутствие Бога – разрешению на всяческую несправедливость. То есть, мир без Бога – это мир неизбежного зла и порока? А почему не наоборот? Может быть, только отказавшись от всяческой надежды на Бога, на судьбу, на провидение, человек может по настоящему любить, сострадать, творить, ибо видит незащищенность, хрупкость, неповторимость каждого момента бытия, каждой жизни. Это позиция очень взрослого человека. Кстати, - к твоему вопросу о подростковом кризисе... Я полагаю, что в большинстве своем мы еще не созрели для такой свободы, так как по-настоящему взрослых людей очень мало. Человечеству в целом нужен Бог, нужен страх Божий, нужна надежда... Я считаю, что Сартр просто значительно опередил время. Поэтому атеистический экзистенциализм кажется невозможным, страшным, разрушительным и где-то даже кощунственным...

Повисла долгая пауза. Первой её нарушила Саша Платонова:

-       Ну, знаешь, так можно любое учение повернуть как хочешь. Человек изначально греховен и только с Богом в сердце способен на высокие проявления и любовь к ближнему, а не на разрушение.

-       Вот-вот. – Поддакнул Куренной.

-       А мне лично очень близко то, что говорит Костя. – Заступилась Вика Станкевич.

-       Саша, постулат о том, что человек изначально греховен следует из того, что сущность предшествует существованию. Но Сартр как раз этот постулат и отрицает. Напомню, что его исходная позиция: Бога нет, поэтому человек происходит из Ничто. Именно поэтому он свободен. И именно такая свобода предполагает отсутствие некой изначальной греховности человека. Раз нет Бога, то нет и изначального греха. – Ответствовал Костя.

-       Да, Костя, - Восхитилась Вика, - ты заставляешь думать, разбиваешь штампы.

-       Какие штампы? Одно словоблудие! – Настаивал Куренной.

-       Мысли замечательные, - Примирительно заговорил Михаил, - только я чувствую в них какой-то подвох. Вроде бы все правильно, но все нутро мое против этой правильности и логичности протестует.

-       А если отвлечься от логики? – Неожиданно вставился молчавший до этого Витя. – Ведь учение Сартра, если вникнуть в него не головой, а чувством, это далеко не одни только логические построения. Это взлет духа, если хотите.

-       Ты что же, тоже атеист? – Удивился Куренной.

-       Нет, я не атеист, я тут просто наблюдаю... – Пробовал отшутиться Витя.

-       Смотри какой умник нашелся! – Не унимался Куренной.

-       Слушайте, что вы на личности-то перешли? – Вновь заступилась Вика. – Не забывайте, что мы здесь, прежде всего, слушаем лекции по философии двадцатого века. А что касается позиции каждого, так это его личное дело. Я, например, очень хочу дослушать про экзистенциализм Сартра. – Очаровательная улыбка, адресованная Косте...

Костя как будто бы ждал этой Викиной улыбки. В душе его зашевелилась не только признательность этой женщине, но что-то большее. Дело было не в том, что его позиция пошатнулась под влиянием слов Платоновых и Куренного. Просто он «потерял аудиторию»,   отпустил её, забыл, что он преподаватель а не ведущий психотерапевтической группы. Любая игра имеет свои правила, а заигравшись в демократа (на самом-то деле боящегося группы) очень легко потерять авторитет. Подбадривающая (и обещающая нечто еще...) улыбка Вики помогла ему в долю секунды осознать свой страх, как причину панибратского и демократического стиля преподавания. Сознание прояснилось – он повзрослел еще на «миллиметр»... Резко менять позицию не удастся. Попробовать постепенно? Костя переставал бояться и начинал играть. Это были первые его шаги в Игру. Не раз еще он оступится – ещё как оступится, испугается вновь, и снова будет искать шанс подняться над собой, а это и значит обрести ключ к свободе и ответственности, которую как раз и имел в виду Сартр...

А пока Костя постучал ладонью по столу, прерывая спорщиков и, добавив громкости и авторитарности, твердо произнес:

-       До конца лекции еще двадцать минут. Свои мнения вы сможете высказать в кулуарах. А пока что будьте любезны послушать меня.

Тишина в аудитории. Атмосфера удивления. Вряд ли кто-то, кроме самого Кости понял, что произошло и что именно в нём поменялось, но тон его подействовал отрезвляюще. Не было больше ни протеста, ни возражений. Костя «взял» группу и остаток лекции «вёл» её. Затем мягко отпустил. Вот она свобода... Или как там у Фаулза – «Элефтерия!»...

 

[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]