[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]

   

13.

 

«В Василиде гнозис дает величайшие свои достижения и вместе с валентианством – обнаруживает наибольшее для него приближение к христианству. Не все христиане достигали теоретически до такого возвышенного учения о Боге не-Сущем и до такого чистого представления о творческом акте. Но в целом у этих систем много неясностей и недоговоренностей.»

Лев Платонович Карсавин «Св.отцы и учители Церкви».

 

«Своим современникам Василид казался непонятным и неуловимым в пестром одеянии его гностических мифов. Сам он говорил, что учит для одного из тысячи. 

Затем Карсавин приступил к рассказу об учении другого великого гностика – Валентина. Из-за духоты в аудитории я несколько раз почти засыпал и стенограмма моя не отражает всего, что было сказано в лекции. Напишу то, что я смог понять и уяснить для себя. 

Учение Валентина было доступнее и распространилось шире. В толковании Первоосновы он близок к Василиду, хотя и не дошел до предельной глубины последнего. Праотец всего, самосущее и благое Бытие – мощь и потенция всего. Оно непостижимо – Пучина или Бездна – Валентин называет его Вифос. В нем самом пребывает Его радость или Мысль, именуемая Молчанием.

У Валентина тридцать Эонов. Все они в своей совокупности и есть полнота или Плерома – Божество в Его раскрытости. Вне Плеромы только Кенома, или Пустота – абсолютное небытие.

В последнм женском Эоне Плеромы – в Софии, сочетанной с Вожделенным, наиболее умалены бытие и ведение. В ней неудовлетворяемое стремление Эонов к постижению, к поятию Вифоса, достигает апогея и обращается в темную страсть. Страсть недолжную, грешную – потому как недолжно дерзать на постижение Непостижимого. Расторгнув союз с Вожделенным и тем отвергнув единственно возможный для нее путь Боговедения, София устремилась к Вифосу, в Бездну, где ее, а вместе с ней и всех Эонов, ею взволнованных и увлекаемых, ждала неминуемая гибель. Но Плерома была спасена присущим ей началом устойчивости. На грани Бездны восстал новый нечетный Эон – Предел или Крест. Не допустив Софию в Бездну, он спас ее и всю Плерому. Похотение же Софии – Энфимисис, как новый, незаконно рожденный ею Эон, он отсек и изверг в Кеному, в небытие.

Источник мук Софии – ее стремление и любовь к Молчаливому Вифосу. Но Вифос постижим лишь для такого Эона, как Ум. Ум и хотел передать свое ведение Плероме, но не смог – ему воспротивилось Молчание. Ведь Вифос несказуем и речь Ума наполовину беззвучна. Все, что в Вифосе, может быть постигнуто только, как обнаруживающееся в Уме. Рациональное всегда соотносительно иррациональному и без него невозможно.

Только постижение того, что Вифос непостижим, может успокоить взволнованную Плерому. Ум и Истина уже породили Логос и Жизнь. Теперь они порождают новую чету Христа – Святого Духа, равную чете Логоса – Жизни. Христос уяснил всем Эонам тайну непостижимости, Дух Святой водворил среди них блаженное равенство. Оба по-новому объединили Эоны, которые все стали: мужские – Христами и потому – Логосами, женские – Святыми Духами и потому – Жизнями. Плерома, просветленная и ликующая породила совершеннейший свой плод – Иисуса, по Отцу именуемого Христом и Логосом. Он – полнота всего, Альфа и Омега. Поэтому Он не может быть без стремления к Непостижимому, то есть без женского своего дополнения. Дополнение же его или невеста – Энфимисис – извергнута Пределом в небытие. Он, уже Спаситель Плеромы, должен стать и ее усовершителем – Спасителем Энфимисис. Ибо Плерома все еще неполна и несовершенна, пока Иисус не соединен с Энфимисис. Трагедия мира и есть трагедия Божества.

Энфимисис, по матери называемая Ахамот (Премудрость), находится в Кеноме, в небытии, у Предела или Креста Плеромы. Она безвидна, она не существует. Но вот Иисус Христос, распростершись на Кресте, касается ее и тем пробуждает ее к жизни. Влекомая Им, Ахамот бросается к Нему, в Плерому. Но ей преграждает путь Предел – Крест. И блуждает она во тьме, и скорбит, и томится печалью о том, что недостижима ее цель. Слезы ее по Иисусе становятся материальной влагой, улыбка при воспоминании о Нем – нашим светом, скорбь и тоска – твердым веществом, страх – демонами и Сатаной.

Ахамот не может спастись без помощи свыше: ей необходимо знание – гнозис. Ей дарует это второе откровение тот же Иисус. Благодаря этому, Ахамот освобождается от чувственного и определяет в себе духовность. Теперь она руководит устрояющим мир Демиургом, без ведома которого влагает семя духовное в лучшее создание его – в Человека. Поэтому земной Человек трехчастен: состоит из материи, души и духа. Поэтому же существует три рода людей: обреченные на гибель материальные люди – илики, люди душевные – психики, и люди духовные – пневматики. Психики могут достичь спасения, хотя и не совершенства добрыми делами, верой, аскетизмом. Пневматики уже спасены в силу заложенного в них духовного семени. Обладая гнозисом, они не нуждаются ни в вере, ни в особых делах.

В естественном развитии мира наступает этап зрелости. И тогда для собирания семени жатвы, то есть, чад Ахамот – пневматиков, для превращения их в гностиков и для окончательного разделения мира в третий раз является Христос. Он нисходит на сотворенного Демиургом Мессию – психика, в которого Ахамот тайно вложила духовность, и соединившись с ним, становится Спасителем мира. Пневматикам Христос дарует гнозис об их небесном Отце, о тайне Плеромы и их происхождении. Он соединяет их с собой и возносит в Плерому. Но у Него было и душевное тело, ибо Он пришел на землю и для психиков. Тех из них, которые спасаются верой и добрыми делами, Он возносит, но не в Плерому, а в среднее место, в низшую восьмерицу, которую Ахамот создала для Демиурга и психиков. Только тела материального у Христа нет. Он принял лишь видимость его. Все материальное обречено на гибель, и когда пневматики вознесутся в Плерому, а Демиург и спасенные психики упокоятся в низшей восьмерице, вырвется наружу сокрытый во глубине мира огонь и пожрет иликов и грешных психиков. 

Учение Валентина еще резче, чем учение Василида отделяет гностика от христианина, веру которого оно объявляет верой психика. Валентин поставил себя над Церковью и пытался извлекать из нее гностиков.  

Карсавин говорил еще что-то про христианских ересеологов: Тертуллиана, Климента Александрийского, Оригена, которые боролись с теориями гностиков, опровергая ложность их систем. Но гностики были не просто отвлеченными теоретиками и сами о своих теориях говорили меньше, чем их противники. Гностики были людьми напряженной религиозной жизни. Они хотели спасать себя и других при помощи аскезы и магии, и теория была на третьем месте. Учение было доступно лишь гностикам, оставаясь непонятным для большинства христиан. Гностицизм, по утверждению Карсавина, это не философия, а религия... 

Во время небольшого перерыва мне удалось на минутку выйти на улицу и глотнуть свежего воздуха. Я перестал клевать носом и уже внимательно слушал третью часть лекции – про гностика, которого Карсавин назвал наиболее опасным – Маркиона.

Маркион до последней возможности старался остаться в Церкви. Отлученный отцом своим, епископом Синопским, он добивался признания от христианских общин в Малой Азии и, затем, в Риме. Только отвергнутый Римом, он основал свою собственную церковь, общины которой рассеялись от Италии до Африки и Малой Азии, где они и существовали до десятого века, возродившись в богомильстве, катарстве и альбигойстве – наиболее распространенных средневековых ересях.

Церковь Маркиона все время соперничала с христианской и почитала себя истинной церковью Христа и его ученика Павла. Маркион не стремился к созданию стройного учения и не заботился о теоретических доказательствах. Он был неукротимым последователем апостола Павла, желая сохранить и продолжить его дело, со всей остротой переживая противоречия закона и благодати, справедливости и любви, необходимости и свободы, добра и зла. В конце концов, он вынужден был определить канон священных книг своей церкви, для чего собрал и исправил десять посланий апостола Павла и Евангелие от Луки, а также сопоставил противоречия Ветхого и Нового Заветов. Гностическая стихия в нем проявилась, превратив Павлово противопоставление закона и благодати в проповедь о двух богах – Ветхозаветного и Новозаветного.

Бог Ветхого Завета не может быть Богом благодати, спасения и любви. Он – дикий и воинственный судья, властный, пламенный и немилосердный. Да и справедливость Его относительна. Предписываемый Им Закон порождает грех и обнаруживает бессилие человека. Бог мог и не создавать человека, которого по своему же Закону обрекает на гибель. И если посмотреть на мир: на всех отвратительных червей и гадов, на грех и вражду, то придется признать, что творец или Демиург зол и злы Его творения. Ведь даже обещанный Им Мессия, который еще грядет, придет как воитель-насильник, чтобы поработить землю иудейскому народу. Этот Мессия – Антихрист. Так объявил Маркион.

Маркион утверждал, также, что Иисус не родился, не был младенцем, но просто явился, как Бог в мнимом теле человека, не ожидаемый и не узнанный Демиургом. Христос не угрожал и не казнил, принес не суровую справедливость, а любовь. И Он спасает людей, но не всех, а тех, кто по Закону демиурга является грешником, но ведет аскетическую жизнь. Праведники Демиурга менее восприимчивы к зову Христа, чем грешники и отверженные. Но спасает Христос, конечно, не тленные тела, а духовное, для чего Он открывает спасаемым тайну истинного Бога, страдает и умирает на Кресте, хотя и видимо только.

Какая же цена страданию и смерти, если они лишь видимость? К чему они? Не для того ли, чтобы справедливый Демиург справедливо потерял право на спасаемых через несправедливое убийство Праведника? Или для того, чтобы, видимо умерев, Христос мог снизойти в ад и спасти из него тех, кто в аду к Нему обратился, - не ветхозаветных праведников, а Каина, содомитов, язычников?

Маркион учил, что сразу же после смерти Спасителя апостолы-иудаисты во главе с Петром сговорились и подделали Евангелие. Павел раскрыл его истинный смысл, но вскоре и послания Павла были искажены. Истинное Христово и Павлово учение сохраняют только маркионисты, чужие, как и сам Христос, в этом мире Демиурга, гонимые и преследуемые. Они ничего не должны ожидать от мира, в котором Демиург по-своему наградит своих праведников и накажет грешников. Христос же начал и довершит отделение добра от зла, света от тьмы, духа от материи... 

На этом Лев Платонович завершил свою лекцию. Было довольно много вопросов от аудитории, но я уже не записывал. Признаться, я запутался в обилии материала, в смешении Эонов, Архонтов... Многие места мне были совершенно непонятны. Тем не менее, лекция в целом вызвала у меня восхищение и еще больший интерес к теме. Я дождался, когда разойдутся слушатели и решился подойти к Карсавину. Он, видимо спешил, и я окликнул его возле двери. Он остановился и приготовился внимательно слушать.

-       Лев Платонович, я с огромным интересом слушал вас, но многое осталось мне непонятным.

-       А вы, собственно, кто?

-       Я очень интересуюсь гностицизмом... и розенкрейцерством.

-       Ах вот как? – Карсавин посмотрел на меня как будто участливо. – Ну что же, молодой человек, я пожалуй смогу уделить вам некоторое время. Мне кажется, что вы на перепутье и нуждаетесь в добром совете. Через неделю мы с вами можем встретиться возле Петропавловской крепости. Погуляем и поговорим.

-       Очень вам благодарен! – Я не понял о каком перепутье говорил Лев Платонович, но возможность встретиться с ним лично взволновала и вдохновила меня чрезвычайно...»

 

(Петроград, ноябрь 1921 года)

 

 

[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]