[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]

 

2.

 «Мы – дачники в нашей стране... какие-то приезжие люди. Мы суетимся, ищем в жизни удобных мест, мы ничего не делаем и отвратительно много говорим»

М.Горький «Дачники»

 

-       Ну что ты тут завис, Костик? – на чердак протиснулась голова Гриши Бурлана, - Там уже все готово, ребята ждут. Пойдем!

-       Залезай сюда, смотри, что я раскопал!, - отозвался Костя, сидящий на полу, возле сундука, посреди кучи барахла. В руках его была толстая старая тетрадь в кожаном переплете. – Мать попросила разобрать старый бабушкин сундук. Среди всякого хлама я нашел в нем эту тетрадь. Это дневник деда...

-       Какого деда?, - Гриша влез на чердак и пробрался к Косте через спинки кроватей, развалившееся кресло и какие-то тюки.

-       Моего деда. Его расстреляли еще в тридцать седьмом, как «врага народа». Отцу тогда еще и года не было. Не представляю, как у бабушки сохранился этот его дневник?! И всего одна только тетрадь... Бабушка умерла, когда мы только получили эту дачу, - мне шесть лет было. – Говорил Костя возбужденно.

-       Ну и что в этом дневнике? Трогательная история его ухаживания за твоей бабушкой?, - усмехнулся Гриша, - Пойдем, внизу нас ждут вещи поинтересней...

-       Не торопись язвить, Гриша. Тут информация очень любопытная. Представляешь, - мой дед был членом Ордена розенкрейцеров в двадцать первом году! Общался с самим Мебесом!

-       С ГОМом?

-       Ну да! В России в те времена половина интеллигенции увлекалась мистикой и оккультизмом...

-       Блин, Костя, да ты, брат, оказывается – потомственный гностик! Круто! Слушай, потом покажи мне эти записи. Ну а сейчас пойдём, - Толик с Юркой заждались.

-       Погоди, я еще несколько страниц пролистаю и спущусь к вам. А Толика, кстати, пока за хлебом отправь. Пусть к станции съездит, - хлеб-то мы забыли купить. Как раз минут за пятнадцать управится.

-       Давай, не слишком тут зачитывайся...

Гриша спустился вниз к ребятам, а Костя продолжил чтение. То, что он уже успел прочесть в дневнике своего деда Александра Алексеевича Лисовского, очень его взволновало. Он и предполагать не мог о таких совпадениях в их с дедом интересах. О деде в семье почти никогда не говорили. Бабушка, по словам отца, рассказывала только общую канву биографии: в тридцать третьем они познакомились, в тридцать пятом поженились, а в тридцать седьмом Александра Алексеевича репрессировали. Работал он архитектором. Был интеллигентен, умен, образован. Бабушку обожал, никогда с ней не ссорился, не пил... Вот, пожалуй и все, что Костя о нем знал. Да еще выцветшая фотография в семейном альбоме, где они вдвоем с бабушкой в Ялте... 

Уже вошло в традицию, что каждое лето в конце августа четверо школьных друзей приезжали на Костину дачу. Вот уже четырнадцать лет, - с девятого класса. В городе ребята встречались редко, но этой традиции не изменили еще ни разу. Предпоследние выходные августа – с вечера пятницы до воскресенья – это было святое...

Но, пожалуй, настало время рассказать о наших героях чуть подробнее.

Костя Лисовский был невысок и худощав. Двигался и говорил он, чаще всего вяло и меланхолично, хотя временами, когда его охватывало возбуждение, в голосе его появлялись резкие нотки, а в жестах – размашистость и горячность. После школы Костя окончил факультет философии. За страстный интерес к гностикам он еще на втором курсе получил прозвище Василид. Было у него и другое увлечение, никак, на первый взгляд, не перекликающееся с первым – это философия двадцатого века, особенно постмодернизм.

Гриша Бурлан после университета стал психотерапевтом. За восемь лет работы приобрел авторитет и известность в психологических кругах Петербурга, и имел довольно большую частную практику. К тридцати годам отрастил животик, начал лысеть и носил небольшую бородку.

Юра Карасев преподавал в Политехническом. Умудрился как-то получить солидный грант на исследования в области ядерной физики. Любил одеться со вкусом – даже на дачу он приехал в стильных джинсах и шелковой рубахе. Французские усики, аромат дорогого парфюма, гармоничность движений... И – почти полное отсутствие эмоций.

Толик Медведенко получил высшее образование в области бизнеса лишь год назад. А сразу после школы, - в начале девяностых, - каким-то образом устроился брокером на биржу. Ему повезло – дела его почти сразу пошли в гору, и сейчас он был директором довольно крупной дилинговой конторы. Его могучее телосложение, непосредственность и обаяние были залогом успеха у женщин.

Толик и привез ребят на своей новенькой “Audi-6”. С собой взяли пару ящиков пива, несколько бутылок водочки (сильно не напивались – так - «для душевности беседы»), мяса для шашлыков...

Все четверо еще со школы увлекались философией, психологией и эзотерикой, и болтовня на эти темы была их любимым занятием во время пикников на Костиной даче. Все, кроме Толика, хвалились своей компетенцией особенно в философии, - были в курсе последних веяний, но профессионалом был только Костя, который глядел на своих друзей, как на начитанных дилетантов. Толик же в области высоких материй знатоком не слыл, зато был весельчаком, балагуром и разбавлял своими выходками споры ребят, когда они становились чересчур серьезными.

Костя, хотя и был профессиональным философом, и после окончания университета почти ни на день не оставлял самостоятельных занятий – несколько его статей вышли в «Вопросах философии» и других журналах, - по профессии почти не работал. Устроиться в девяностых с нормальной зарплатой молодому специалисту было невозможно. Пришлось сменить множество занятий: секретарь в Комитете по делам молодежи, рекламный агент, рабочий в археологических экспедициях, преподаватель на курсах английского языка, и, до недавних пор – даже один из совладельцев небольшого агентства по недвижимости, которое развалилось этой весной. Только с предстоящей осени его, наконец, ждала работа в Университете Педагогического Мастерства. Племянник друга Костиного отца – довольно молодой еще и предприимчивый профессор, заведующий одной из кафедр «Упээма»[1] – Георгий Васильевич Хлопонин набрал курс «Постмодернистская педагогика» и взял Костю к себе куратором экспериментальной группы и преподавателем курса философии двадцатого века.

Сразу после окончания школы ребята приезжали на Костину дачу гораздо чаще. Потом все переженились и стали отрываться от семей только на одни выходные в августе. Года через два-три, правда, Костя, Гриша и Толик развелись. Толик женился почти сразу вторично. Костя и Гриша остались холостяками...

Стоит, наверное, чуть подробнее остановиться на истории семейной жизни Кости. В юности он был чрезвычайно застенчив и до третьего курса Университета даже ни с кем не целовался. И вышло так, что его однокурсница - Ольга, влюбившаяся в него, как в талантливого, подающего надежды философа, буквально женила его на себе. Но, после окончания учебы, когда выяснилось, что Костя не в состоянии прокормить ни жену, ни даже самого себя – ушла от него и вышла замуж за преуспевающего бизнесмена. Но они оставались друзьями и довольно часто встречались: пожалуй только в Ольге Костя находил благодарного слушателя, полностью разделяющего и понимающего его идеи и интересы.

Еще одно дополнение. Я довольно часто употреблял слова «Костина дача». Дача, конечно же, была не Костина, а его родителей. Его отец – академик, заведующий крупной клиникой, получил ее еще в восьмидесятом году в престижном тогда месте – поселке Орехово – шестьдесят с лишним километров от города по Приозерскому направлению. Великолепные озера, сосновые леса, соседство с дачами крупных чиновников...

Вот, пожалуй, та информация, которая необходима нам для начального знакомства с Костей и его друзьями. Поведав ее, я позволю себе немного порассуждать на тему культуры русской дачи. Нет, здесь имеется в виду не тот тип дачной культуры, который в народе получил название «шесть соток» – дружное пропалывание грядок, строительство пристроек и собирание урожая... Речь пойдет о культуре дачного философствования. О традиции, которая повелась с конца девятнадцатого века и нашла отражение во многих рассказах Чехова, Горького, Бунина... Эта традиция в чем-то перекликается с западной культурой общения в кафе. Только западный человек живет в сподручном, обработанном мире, в мире вторичном по отношению к природе. В западном кафе присутствует атмосфера светской жизни, которая берет свое начало от придворного мирка (в отличии от дачи – смеси помещичьего с племенным – деревенским миром). Общение в кафе – это «диалог дворни или аристократов рядом с палатами короля или феодала». Дача же – чисто русское изобретение. Русский живет в двух местах – в городе и деревне, он – между. Эти две точки и дорога между ними отражают основное духовное движение – от центра к периферии и обратно. И именно на периферии - на даче особенно ярко проявляется культура дачного философствования (я не утверждаю, что только там, ибо есть еще культура философствования на кухнях, например). И, все-таки, дачное философствование, в отличии от того же кухонного – менее напряженное, более вальяжное, расслабленное...

О, как любит русский человек потрепаться о высоком, особенно пропустив пару рюмочек, и особливо на лоне природы, в компании товарищей-интеллектуалов, с легкостью жонглирующих десятком-другим выдающихся имен («как говорил дружище Ницше», «милейший Хайдеггер», «старина Бердяев»...)!

Собственно, наши молодые герои именно за этим и собирались на Костиной даче. И не будем их за это упрекать, ибо все это «Человеческое, слишком человеческое», как писал «дружище» Ницше... И добавлял: «Когда одновременно противоречишь чужому мнению и развиваешь свое собственное, то необходимость постоянно принимать во внимание чужое мнение, искажает естественную форму собственного мнения: оно становится более подчеркнутым, резким, может быть, несколько преувеличенным»[2]. Иными словами, культура дачного философствования подпитывает ни что иное, как самоутверждение. Тоже, впрочем, одну из ценностей человеческого бытия...

Однако, сразу оговорюсь. Для одного из наших героев – для Кости, праздное философствование ребят (которое он слушал и, большей частью, молчал) было надеждой на внезапную зацепку, на неожиданный, случайный ключ к разгадке тайны, которая мучила его уже несколько лет.

Слово «мучила», впрочем, пока еще не совсем подходит, - мучить она его будет несколько позже. Сейчас это был неясный, хотя уже и не праздный интерес, иногда закрадывающийся в душу промельком щемящего чувства, а иногда побуждающий к бесплодным размышлениям: когда бессонной ночью сидишь и, уставившись в одну точку, как бы держишь в каждой руке по понятию, и оба они - выражают истину, и ты предчувствуешь, что между ними можно проложить мостик и тогда все сложится, все встанет на свои места, но... но, в то же время, со всей очевидностью сознаешь, что никакой связки между ними нет и быть не может. Поэтому – из-за того, что на пути академической науки между этими истинами действительно бесполезно было ждать сопряжения, Костя с ребячьей наивностью, слушая болтовню своих приятелей, ждал именно случайности, - какой-то безумной, пусть дилетантской, но дерзкой подсказки... Какая именно тайна завладела его существом, между какими истинами желал он найти связующую нить, - это мы постепенно узнаем из следующих глав...

Пока же (я ведь сказал, что тайна еще не столь сильно терзала его) Костя тоже вполне вписывался в ту самую «культуру дачного философствования» - потребность в самоутверждении, которая у него проявлялась в виде раздражения, периодически испытываемого им, как профессионалом, по отношению к поверхностности рассуждений его друзей.

Это было очень похоже на раздражение Сальери, слушавшего «скрыпача слепого». А Моцарт-то, заметим, смеялся в это время как ребенок...[3] Вот Костя и был то раздраженным и «знающим» Сальери, то наивным и открытым случайности Моцартом.

Но что-то я, увлекшись, напустил тумана и нагородил абстракций, надеясь завязать узелок интриги, которая, развиваясь от едва заметного штриха, приведет нас постепенно к лихо закрученному почти детективному сюжету... Извинюсь за эту туманность и, перелистнув страницу, предлагаю вместе с Костей заглянуть в продолжение дедушкиного дневника...   

 

 

 

---

[1] Жаргонное название Университета Педагогического Мастерства, где проходили переподготовку на годичном очном и  двухгодичных заочных курсах учителя школ и ВУЗов.

[2] Фридрих Ницше «Человеческое, слишком человеческое»

[3] Имеется в виду эпизод из пушкинского «Моцарта и Сальери»

 

 

[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]