[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]

 

7.

«Что же представляет собой глубина души: у нее нет ни образа, ни формы, ни  места, ни способа: это неисчерпаемая глубина, парящая сама в себе, и в этой глубине более чем где либо еще - обитель Божия. Кто погружается туда, тот находит там Бога и находит себя самого в Боге и становится один с Богом. Ибо от этой глубины Бог никогда не отходит.»

Иоханн Таулер «Царство Божие внутри нас»

 

«Будем молить Бога нас освободить и сделать пустыми от Бога».

Мейстер Экхарт «Проповеди и размышления»

 

Мы уже знаем, что среди прочих книг обширной монастырской библиотеки, Мартин по наитию выбрал сочинения Мейстера Экхарта, Иоханна Таулера и Генриха Сузо. В католическом мире эти книги (особенно Экхарта) считались еретическими, но в Братстве Общинной Жизни монахи и послушники имели к ним свободный доступ. Аббат и его друзья – основатели Братства далеко не во всем были согласны с политикой высшего духовенство и папства. Небольшие монастыри Братства, затерянные в землях Германии и Нидерландов существовали, по сути, тайно и основываясь на прочном Евангельском фундаменте, были оплотом для тех свободолюбивых мыслей, которые были созвучны Христовым словам и делам, даже если мысли эти Церковь считала еретическими. Поэтому Герард Скадде, Флорентий Радейвин и их друзья сочувствовали учениям Джона Уиклефа и Яна Гуса. По этой же причине аббат высоко чтил труды Экхарда, Таулера и Сузо, часто цитируя их в своих проповедях. Герард Скадде утверждал, что они очень точно отражали переживания всякого, кто с чистым сердцем проникал в глубины подлинной молитвы. Однажды, зайдя в библиотеку и заметив, что Мартин погружен в чтение Экхарта, аббат присел возле послушника и тихо произнес:

-       Если доведется тебе быть в миру, остерегайся произносить вслух то, что читаешь сейчас. Но знай, что это воистину великие слова. Я думаю, что скоро настанет день, когда справедливость восторжествует, и люди смогут обратиться к своим истокам, к первоначалу своему, к тому, о чем писал почтенный магистр Экхарт и его последователи. Людям, надобно знать первоначало себя самих и суть всех вещей, ибо в ней же и их конечная цель. И потому следует знать, что все, кто когда-либо говорил об истине, единогласны в том, что имеется Нечто, что есть первое и простейшее надо всем, прежде которого ничего нет. Так, Дионисий, созерцавший эту безначальную сущность в ее чистоте говорил, как и другие учителя, что простота, о которой идет речь, остается не названной до конца ни одним из имен. Ибо, как мы знаем из логики, имя должно выражать природу и характер именуемой вещи.

-       Значит Бога нельзя никак ни помыслить, ни назвать? – Спросил Мартин.

-       Да, природа Его простой Сущности бесконечна, неизмерима и непостижима никаким тварным разумом. Поэтому все ученые богословы знают, что эта не имеющая образа Сущность не имеет также и имени. И потому Дионисий, а за ним и Экхарт говорят, что Бог - «He-сущность», или «Ничто». Ибо то, что приписывается Ему, всегда, в некотором смысле есть ложь, отрицание же этого есть истина. Исходя из этого, Его можно назвать «Вечным Ничто». С другой стороны, если говорить о чем-то, как бы возвышенно и как бы сверхразумно оно ни было, то надобно ему дать какое-то имя. Сущность этой тихой простоты - ее жизнь, а ее жизнь - ее сущность. Это - живой сущий пресущественный Разум, который постигает Сам Себя и пребывает и живет Сам в Себе и который есть Он Сам. Точнее мне этого не выразить... Эта Сущность может быть названа, вслед за Экхартом и Сузо «Вечной нетварной Истиной». Ибо все вещи в ней - в своей новизне, своей первозданности и своем вечном начале. Здесь отрешенный человек начинает и приходит к своей цели в подлинном единении с Вечным Ничто, с Вечной Истиной.

-       А что означает – отрешенный человек? От чего необходимо отрешиться и как этого достичь?

-       Почитай еще, а потом размышляй об этом все время и, возможно, ты поймешь это всем своим существом. Любые мои слова об этом сейчас для тебя преждевременны.

Мартина глубоко затронули слова аббата. Особенно про отрешенность. Он действительно не понимал еще, что это такое, хотя у Таулера и Сузо много было написано на эту тему. Но послушник предчувствовал, что отрешенность как раз и может быть ключиком, который открывает доступ к той самой силе, которая восхищала его в аббате, во Флорентии и в тех титанах духа, (один из примеров – Бернар Клервосский), о которых он читал в летописях...

 

Однажды, в ясный и теплый апрельский день 1409 года Мартин гулял в окрестностях монастыря. Забравшись на высокий холм, он лег на молодую травку на припеке, раскинул руки в стороны и стал просто смотреть в небо. Он любил смотреть в ясное небо. Растворяясь и тая в бездонной голубизне неба, он часто  подходил к ощущению почти полного своего исчезновения. Как будто небо смотрело само в себя. Но какая-то узенькая прослойка мысли все-таки оставалась, не давая произойти полному, окончательному слиянию с небом. Казалось, что это полное слияние и невозможно, пока ты жив...  Но в этот апрельский день случилось неожиданное. Минут пять или десять Мартин смотрел в небо, подбираясь к переживанию себя, как тоненького слоя мысли или ощущения... Затем, в какой-то момент, этот тонкий слой мысли стал исчезать. Нет, не сразу... Мерцание: я есть и меня нет... Дальнейшее описать невозможно, ибо Мартина попросту не стало. Какой-то бесконечно малый и, в то же время бесконечно большой отрезок времени (потом, по солнцу Мартин определит, что «это» длилось здесь на Земле около двух часов) Мартин был никем, нигде и никогда. Он не заснул, не потерял сознание, его просто не было. Вернее он был, но был никем и ничем, нигде и никогда. Очнувшись, он долго еще лежал неподвижно, ибо хотя ощущения тела и какие-то обрывки мысли вернулись, Мартин никак не мог ни вспомнить, ни понять кто он, где находится и что происходит. Когда вспомнил – почему-то стало очень смешно. И небо тоже смеялось... Затем Мартин почувствовал, что он почему-то сильно утомился и впал в полузабытье.

В этом полузабытьи, в полудреме явился Мартину Некто, не имеющий ни устойчивого образа, ни местонахождения. Сначала Мартину показалось, что это – Флорентий, потом – аббат. Оказалось, что Некто не был человеком. Он был мыслью, но не его, Мартина мыслью, а мыслью самого Иисуса. Она звучала не в голове Мартина, а снаружи, причем отовсюду. Нет, это не был образ Иисуса, это была именно Его мысль: почему-то Мартин знал это совершенно точно. Все происходило не во сне, но и не наяву, а где-то между... Несмотря на это Мартин почти полностью запомнил весь свой разговор с Его мыслью. Вот как было дело:

Мартин спросил:

- Я только что познал, что Единое - совсем просто. Но откуда же берется множественность, которую ему приписывают? Кто-то облекает его в Премудрость и ею и называет, другой - в благо, третий - в справедливость и так далее. Так учат богословы на основании веры в Божественную Троицу. А почему нельзя оставить это Единое в его простоте, каковое и есть оно само? Мне вообще кажется, что этому простому Единому приписывают слишком много действия и слишком много разнообразия. Разве может существовать абсолютно чистое Единое, в котором, однако же, столько множественности?

И мысль Иисуса отвечала ему со всех сторон:

-       Вся эта множественность своей глубочайшей причиной имеет простое Единое. А причиной я называю источник и начало, из которого происходит исторжение. В этом природа и сущность божества. В этой бездонной глубине троичность ипостасей сливается в свое единство, и всякое множество там каким-то образом устраняет само себя. Если понять это так, то там не найти ни единого чужеродного действия - лишь тихий, в себе пребывающий мрак.

-       Да, я лицезрел этот в себе пребывающий мрак... Но что дает толчок самому первому его действию, и прежде всего его собственному труду, порождению?

-       Это делает Его всемогущая сила. Она - божественная природа в Отце, и здесь, в это самое мгновение, она наполняется плодоносностью и действием, ибо здесь, по восприятию человеческого разума, Божество обращается в Бога.

-       Разве это не одно и то же?

-       Да. Божество и Бог суть едины: и все же божество не действует и не рождает, но действует и рождает Бог: здесь имеет место различие, существующее в именовании, согласно восприятию разума. Но в основе своей они едины; ведь в божественной природе нет ничего иного, кроме сущности и относящихся к ней свойств: и они ничего не добавляют к сущности, они всецело - она сама, хотя между собой они различаются - в зависимости от предмета, к которому они относятся. Ибо божественная природа, рассматриваемая в ее основе, никак не проще Отца в Его природе или иной ипостаси. Но ты ошибешься, если будешь судить по внешнему виду, который она принимает в творении: в Нем самом она едина и проста.

После пережитого только что Ничто, Мартин до глубины души понимал каждое слово, произнесенное Мыслью Иисуса. Он нисколько не удивился Её ответам. И все же спросил еще:

-       Я вижу, что пришел к порогу сокровеннейшей простоты, ближе к которой не подойти никому, кто желал бы установить истину. Но я не могу взять в толк вот что:  как твари извечно пребывали в Боге?

- Они пребывали там в своем вечном прообразе. Все твари, от века пребывающие в Боге, суть Бог и не имеют никакого различия в своей основе, кроме той, о которой говорилось. У них та же жизнь, та же сущность, те же возможности, поскольку они в Боге, и они суть то же самое Единое и не меньше. Но после исторжения, когда они получают свою собственную сущность, каждая из тварей наделяется своей особой сущностью, отличающейся собственной, лишь ей присущей формой, которую сообщает ей ее природная сущность. Ибо форма наделяет своей обособленной и отличающейся - как от божественной, так и от всех прочих - сущностью, подобно тому как природная форма камня наделяет его свойственной ему сущностью. И это не божественная сущность, ибо камень не есть Бог, и Бог не есть камень, хотя и он, и прочие твари получили от Него все, чем являются. И в этом исторжении все сотворенное обретает своего всемогущего и вечного Бога: ибо когда тварь осознает себя тварью, она утверждает своего Творца и своего Господа.

-       Когда же сущность твари благородней - когда она в Боге, или когда в себе самой?

- Сущность твари в Боге нетварна; но тварность каждой твари полезнее и лучше для нее, нежели сущность, которую она имела в Боге. Разве есть в тварной сути камня или человека или какого-то иного создания что-то сверх того, чем они были вечно - Богом в Боге? Бог устроил все вещи хорошо и правильно, ведь каждая из них связана со своей первопричиной, будучи подчинена ей.

-       Откуда же в таком случае приходят грехи и злоба, ад и чистилище, дьявол и тому подобное?

- Там, где разумная тварь вместо того, чтобы сохранять послушное стремление к Единому, отвернулась от Него, неправедно устремляясь к своему собственному, вот там появляются дьявол и всяческое зло.

И тут Мартин задал вопрос о том, что занимало его уже несколько месяцев:

-       Скажи, что такое истинная отрешенность?

И Мысль Иисуса отвечала ему:

- Посмотри на следующие два слова и пойми их значение, вот они: «себя оставить». Если ты хорошенько взвесишь эти два слова и докопаешься до скрытого в самой их глубине сокровенного смысла, рассмотрев их с правильным различением, то сможешь легко постичь и истинный смысл. Для начала возьми первое слово, «себя» и посмотри, что оно означает. Тут надобно знать, что у каждого человека есть пять Я. Первое - общее с камнем, и это - бытие; второе - с травою, и это - способность расти; третье - с животными, и это - способность чувствовать; четвертое, которое соединяет всех людей, - общая человеческая природа, одинаковая у всех; пятое же, которое свойственно только ему - это его человеческая личность со всем благим и всем случайным.

-       Так что же вводит людей в заблуждение и отнимает у них блаженство?

-       Единственно - последнее Я, в котором человек отворачивается от Бога и обращается к самому себе, хотя надобно ему возвратиться в Бога: он же утверждается в собственном Я, основанном на его личной самости, и в слепоте своей приписывает себе то, что принадлежит Богу, и, устремляясь к этому, со временем погрязает в пороках. Кто пожелает правильно оставить это Я, тому следует трояко заглянуть внутрь себя самого: во-первых, погружаясь в себя, посмотреть на ничтожность своего собственного Я, помня о том, что его Я, как и Я всех других вещей, - это ничто, удаленное и исключенное из Того, что является единственной действующей силой. Во-вторых, человеку, глядя в собственное Я, не следует упускать из виду, что даже при наивысшей погруженности его Я в Бога, его самость часто еще сохраняет свое действие, поскольку, возвращаясь из погруженности в Бога обратно в мир, не уничтожается в нем полностью.

-       Это я только что пережил на себе самом... – Подумал Мартин. Иисусова Мысль продолжала тем временем:

-       И наконец, пусть человек отвергнется от себя и по своей свободной воле откажется от своего Я во всем, в чем он когда-либо поступал, исходя из своей тварности, пребывая в несвободной множественности относительно божественной истины - в любви или страдании, труде или покое, - так, чтобы он, не замечая ничего иного, всеми силами растворялся в Боге, бесповоротно отвергаясь от своей самости, становясь, таким образом, единым с Богом, во всякое время по единению из Него действуя и все вещи воспринимая в таковой простоте.

-       И такое отрешенное Я становится подобным Тебе? Об этом Павлом сказано: «И уже не я живу, но живет во мне Христос»[1]?

-       Да, именно об этом... А теперь давай рассмотрим второе слово: «оставить». Оно означает «отказаться» или «оставить без внимания»; и это не означает такого отказа от своего Я, при котором оно бы совершенно уничтожилось, а скорее - оставление его без внимания, и это правильно. Из этих слов ты можешь почерпнуть ответ на свой вопрос, ибо истинная отрешенность такого благородного человека в земной жизни похожа на отрешенность блаженных, о которых говорилось, что они - более или менее, в зависимости от степени, в какой соединились, - стали едины с Богом. Может ли быть иная слава, нежели просиять и преобразиться в неприступном свете Божием? Вот так человек приходит к тому, что перестает быть только человеком.

-       Возможно ли это в земной жизни?

-       Блаженство может быть обретено двумя способами. Один - самый совершенный - превышает все возможности и не может быть достигнут в земной жизни, ибо тому противится принадлежащая человеческой природе плоть со многими ее потребностями. Но блаженство может быть воспринято и как частичное соединение; это возможно, хотя некоторым и кажется невозможным. И это вполне понятно, ведь сюда не может пробиться никакая мысль и никакой разум. Хотя бывают возвышенные и опытные люди, которые настолько чисты и богоподобны, что их добродетели становятся богоподобными; ибо они «развоплощены» и в согласии со своим божественным прообразом «перевоплощены», придя некоторым образом к полному забвению преходящей земной жизни и преобразившись в божественный образ и став едиными с Ним. Но это относится лишь к тем, кто достиг наивысшего блаженства, к тем немногим, самым совершенным, кто еще пребывает во времени...

 

На всю жизнь запомнил Мартин этот чудесный диалог. Но никогда и никому не рассказывал он о нем...

 

---

[1] Гал (2;20)

  

[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]