[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]

 

 

22.

 

«И еще, в основу их закона был положен распутный образ жизни, так как они утверждали, что в писании сказано: распутники и блудницы скорее попадут в царствие небесное. Поэтому они не хотели принимать в свой закон никого, кто бы не был распутником или блудницей, и даже самая маленькая девочка должна была быть лишена чести и жить с ними в плотской связи... И каждый мужчина с какой-нибудь из женщин скорее спешил предаться греху... И еще по ночам они совершали убийства, а днем предавались распутству. И еще, свою борьбу и убийства они называли святыми, но борьбу за закон божий считали проклятой.

И еще, одна женщина среди них называла себя Марией, и она лишилась головы за то, что провела целую ночь с одним-единственным».

Лаврентий из Бржезовой «Гуситская хроника».

 

Пять лет назад он впервые познал женщину – Марию. Сейчас он часто вспоминает её. Их встречи, сладость её уст, огненные ласки, ночи, проведенные вместе... Потом началось восстание, Табор... Они встречались все реже и реже. А почти год назад, летом 1420-го Мария вдруг исчезла. Он и не думал, что будет так грустить о ней. Других женщин Мартин не знал и не хотел, хотя здесь в Таборе многие были бы готовы уступить ему, - только пожелай...

Но если ночами он грезил о Марии, то днём у молодого проповедника были совершенно иные заботы. Всё сильнее накалялись страсти в Таборе. Проповеди Мартина и его друзей встречали негодование у очень многих таборитов. Многие стали открыто обвинять пикартов (так Мартин назвал своих последователей в память об общине вальденсов-пикардов) в ереси и извращении истин священного Писания. Сам Жижка неоднократно требовал от Мартина пересмотра многих его позиций. И вот, в начале мая 1421-го года таборитов облетает слух, будто некие Бедржих и Фома из Визовиц в Моравии, на одном из островов Моравы близ местечка Стражнице построили свой «Табор», живущий по законам здешнего Табора. Мартин и его единомышленники – Петр Канищ, Ян Ичин и Ян Быдлинский – размышляли о том, что если в Таборе произойдет окончательный раскол (а дело стремительно двигалось к этому), то им и их сподвижникам придется перебираться в новое место. Может быть этим местом будет новый моравский Табор? Нужно было наладить связь с моравскими братьями – Бедржихом и Фомой и настроить их на учение пикартов. На одном из собраний друзья решили, что в Моравию должен отправиться либо Ян Быдлинский, либо Мартин. И, хотя Локвис, по общему мнению, нужен был здесь, чтобы защищать учение пикартов от многочисленных нападок их противников, он сумел настоять, что в путь отправится именно он. Что-то внутри подсказывало Мартину, что это – его последний шанс побывать на родине. В последнее время ему часто вспоминались беседы с аббатом Герардом Скадде, его слова о смерти: «Во всяком деле и во всяком помышлении следовало бы тебе так держать себя, как будто бы сегодня надлежало тебе умереть. Если сегодня ты не готов, завтра так ли будет? Завтра день неизвестный, и откуда знаешь ты, будет ли у тебя завтрашний день? Блажен, у кого всегда пред очами час смертный и кто каждый день готовит себя к смерти. Придет утро: думай, что не доживешь до вечера. Когда настанет вечер, не смей обещать себе, что утро увидишь. Всегда будь готов, и живи так, чтоб никогда смерть не застала тебя неготовым».

Мартин не боялся смерти, но ясно видел, и не было никакого смысла себя в этом обманывать, что силы его сторонников и противников не равны в пользу последних. Опасность подстерегала и со стороны завоевателей-крестоносцев, которые засели в Кутной Горе, копили силы и в любой момент могли выступить, и со стороны пражан, которые, в последнее время, решительно отвергали всех таборитов, а теперь и здесь в Таборе в любой момент можно было ждать предательства, да и мало ли – вдруг Жижка резко сменит милость – и то очень ненадежную и хрупкую – на гнев...

Мартин отправился в путь теплым погожим утром двенадцатого мая 1421 года и двинулся вначале на юг, вдоль берега Лужницы, чтобы уже от местечка Весели повернуть на восток, в Моравию. Такой путь был сейчас более спокойным. Идти севернее было опасно.

Пройдя Весели, проповедник стал искать брод. Вечерело. Ему удалось переправиться на другой берег – судя по карте, это был довольно большой остров. В высокой траве на другом берегу Мартин перекусил краюхой хлеба и стал готовиться к ночлегу. Солнце еще не зашло, когда он заснул. Но сон не был долгим и крепким: он услышал, как кто-то, повизгивая, плескается в студеной речной воде неподалёку. Проснувшись и выглянув из травы, Мартин увидел, как на берег выходит обнаженная молодая женщина. Бешено заколотилось сердце – он узнал её!

-       Мария!

-       Ай! – Женщина испуганно огляделась.

-       Это я – Мартин! Мария!

Больше слов не понадобилось. Через минуту губы их сомкнулись в жадном поцелуе. Ее упоительные бедра, грудь, волосы – всё это вновь было столь близко и столь желанно. Долго он не мог насытиться ею, а насытившись, молча лежал на её груди, и ладонь её гладила его волосы. Говорили сердца, говорили тела, уста были немы: только стоны исходили из них. Прошло около часа в сладостном дремотном молчании. Солнце зашло, стало прохладно.

-       Оденься. – Мартин забеспокоился. – Где твоя одежда?

-       Мы не носим одежд...

-       Кто – мы?

Мария промолчала. Мартин поднял с травы свой узел, закинул на плечи, взял ладонь девушки в свою руку. Она поднялась, но когда он сделал усилие, чтобы двинуться вглубь острова, уперлась:

-       Тебе нельзя туда идти. Тебя там убьют!

-       Да кто там? Объясни, что происходит!

Мария потупила взор:

-       Вот уже почти год, как я живу с адамитами. И предводитель у нас – Микулаш, но мы зовем его Моисеем и сам он называет себя сыном Божиим, подобным Иисусу. И про нас говорит, что мы тоже – дети Бога...

Мартин выпустил её руку. Похолодел. Гнев, презрение, брезгливость... Он слышал про адамитов – страшных еретиков, - Ян Жижка охотился на них уже несколько месяцев и обещал уничтожить их без пощады, как людей, безобразно извративших закон Божий. Содомский грех, растление детей, убийства честных людей, живших по Евангельскому закону, грабежи...

-       Как ты могла уйти к этим людям? – Он дрожал от ярости.

-       Я любила тебя, Мартин, но ты становился всё дальше, твои дела оказались важнее меня...

-       Я мужчина, и моё призвание – нести истину в сердца людей, не забывай!

-       К адамитам я попала случайно – меня привела одна женщина, с которой мы близко сошлись в Таборе. Она говорила, что то, что происходит в Таборе – богохульство и обещала показать мне жизнь, происходящую по настоящим заповедям Бога, а не по тем, которыми обманывали нас все священники – и старые и новые – таборитские, а также все книги... И Писание тоже... Моисей говорит, что закон Божий записан в наших душах и любое желание – священно... После того, как в первую же ночь, после того, как я сюда пришла, случилось «это» - я не могла уже уйти. Я была околдована тем, что здесь происходит.

Переполняемый гневом и отвращением, Мартин собирается броситься прочь (иначе он задушит её) и проклясть Марию. Но она бросается ему в ноги, целует их. Ее длинные бархатистые волосы обвивают его стопы. Она так неодолимо хороша – обнаженная. Несколько минут противоречивые желания борются в нем. Не в силах совладать с поднимающейся страстью, он опрокидывает её на спину и овладевает ею: овладевает бешено, даже люто – столь противоречивые страсти кипят в его душе. Излившись и отодвинувшись, как от прокаженной, минуту лежит тяжело дыша. Потом, вдруг, - впервые с детских лет, к горлу его подступают слезы и он, не в силах их удерживать, рыдает. Она опять гладит его волосы: её ладони – как ладони матери, когда ему было семь лет. Его рыдания горьки и сладки: в эти мгновения он понимает всё – всю непримиримую противоречивость жизни и неподвластность никаким объяснениям, никаким оценкам. Он открыт и доверчив, как ребёнок: он прощает её, себя и весь этот дикий, безумный мир, где люди убивают друг друга за слова... Слова – как мало они значат! Господи, если бы он понимал это раньше! (Вскоре, правда, он забудет то, что чувствует сейчас и будет вспоминать это, как минуту слабости). В какой-то момент Мартину грезится, что он прощает Марию, - распутницу, и великую грешницу, так, как некогда Иисус простил и принял Марию из Магдалы.

Мария ложится рядом на траву, а он снимает с себя рубаху и укрывает её. Они лежат, тесно прижавшись друг к другу. Слезы постепенно высыхают и он шепчет:

-       Расскажи мне про этих людей.

-       Веру в Бога, так как понимаете её вы, адамиты считают заблуждением. Они никогда не причащаются, а телом Христовым называют всякий хлеб и всякую еду. Книг у них нет, и они не заботятся о них. Когда мы читаем «Отче наш», то говорим так: «Отче наш, иже еси в нас, освяти нас, да будет воля твоя и хлеб наш дай всем». – Шепчет она, продолжая гладить его.

-       Почему вы верите этому Микулашу?

-       Потому что ему невозможно не верить. Он не так красноречив, как ты, но он умеет привораживать любого и любую.

-       А что происходит ночью? Почему ты сказала, что когда произошло «это», ты не могла уже уйти. И что такое – «это».

Она приложила палец к его губам:

-       Я расскажу тебе, любимый, всё расскажу. Ночью мы пляшем вокруг огня и поем песни. А потом идем в избу, где спим все вместе, и там каждый мужчина соединяется со многими женщинами, и каждая женщина – со многими мужчинами.

-       И дети тоже?

-       Да, Моисей заставляет делать это с девочками от пяти лет и мальчиками от девяти. Он называет это милостью Божьей. И не стыдятся делать это, даже если это отец и дочь или мать и сын, или же брат с сестрой... Кто не познает этого – тот не попадет на Небеса. И еще мы не боимся не жары, ни холода и ходим почти весь год голые, и никто не болеет от этого. А для того, чтобы добыть пропитание, мы нападаем на соседние села и убиваем людей, и отбираем у них хлеб, вино и любую еду, которая окажется там. Моисей говорит, что и без этих деяний никто не может попасть на Небеса.

Мартин засыпает, он ослаб после рыданий: сквозь сон еще некоторое время он слышит её диковинный рассказ. Потом засыпает и она.

С первыми лучами солнца они просыпаются:

-       Я прощаю тебя. Бог с тобою. – Он перекрестил девушку. – Больше мы уже никогда не увидимся...

Она плачет. Он уходит – переходит речку обратно. Она ждет, что он обернется. Не обернулся. Плача, она удаляется вглубь острова. В общину адамитов. Там уже хватились, что её не было ночью. Микулаш в эту ночь хотел Марию более других женщин. В присутствии всей общины, он учиняет ей допрос. Мария[1] дерзко отвечает, что она провела эту ночь с тем, кого любит.

-       Кто это?

-       Не скажу!

-       Куда он ушел?

Молчание. Она смотрит на Моисея и в глазах её – вызов. Тот обращается к своим людям:

-       Свяжите ей руки и бросьте её на землю!

Двое молодцов выполняют приказание вождя. Мария не сопротивляется.

-       В назидание всем, кто еще захочет уклониться от наших обычаев и будет спать с чужаками, противными нашим законам! – Микулаш вынимает из ножен обоюдоострый меч, доставшийся ему при нападении на крепость рыцаря господина Гласа, и обрушивает его на шею Марии...

 

Мартин об этом никогда не узнает. Он  уже далеко. Перейдя Лужнице ниже острова, он шел по берегу другой реки, Иглавы, на которой, кстати, стояло и его родное местечко Требич. Он шел к моравским братьям...

 

---

[1] Костя в этом месте написал вначале вместо «Мария» – «Соня», и лишь потом, просматривая написанное, спохватился и исправил.

[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]