[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]

   

32.

 

«Наконец произошло то, что когда в 5-й день недели перед днем св.Варфоломея, т.е. 21 августа[1], их вели на сожжение при большом стечении народа и стали убеждать, чтобы они просили стоящий вокруг народ вознести за них молитвы к Богу, то Мартин сейчас же на это ответил: “Мы не нуждаемся в этих молитвах, пусть просят те, кто нуждается”. И когда названный Мартин начал говорить еще многое другое, слишком оскорбительное для слуха благочестивых людей, его посадили в бочку и сожгли. Да будет поэтому хвала Господу Богу, который уловляет волков, хотящих напасть на Его стадо, и чудесным образом изгоняет и истребляет их, чтобы они не заразили других.»

Лаврений из Бржезовой «Гуситская хроника

 

В это утро Мартин проснулся рано. Намного раньше, чем за ними пришли. Да и сам сон его был прерывист – он то знал, что видит сон, то ему казалось, что он проснулся, но на самом деле спал. Перед ним проплывали лица – знакомые и незнакомые: там были и Мария, и его старший брат Якоб, и дядя Микулаш Гуска, и отец, и Ян Жижка, Милан Ченек и братья пикарты, Божена и Гинек, Флорентий Радейвин и аббат Герард Скадде, и еще очень многие, чьих имён он уже не мог вспомнить или просто не знал. Этот полусон-полуявь был продолжением того, что происходило с ним все эти несколько недель с начала заточения и пыток: когда грань между сном и явью постепенно стиралась.

Но проснувшись окончательно в это утро, он очень отчетливо почувствовал, что хмарь последних недель прошла, а он пребывает в очень ясном сознании. И сама эта ясность была необычной: как будто глаза его широко-широко открыты и он видит гораздо больше, чем обычно. Он видел всё сразу и каждую деталь в отдельности: стены, трещины на стенах и потолке, дверь, солому на полу – казалось, он различал каждую соломинку, спящего и стонущего во сне Прокопа и еще множество мелких вещей, которые раньше никогда не замечал. К этому добавлялось странное ощущение раздвоенности: как будто одновременно он видел себя со стороны... А вот тело своё он почти не чувствовал. И боль в боках, прожжённых калёным железом, которая ранее была почти невыносима, теперь едва чувствовалась, и то как бы издалека, а не из собственного тела. Это было первое удивление этого дня,  – первое удивление последнего дня его жизни. Про то, что сегодня его должны казнить он вспомнил не сразу, а только через некоторое время после того, как проснулся. Мысль о том, что сегодня он умрёт, вызвала какие-то смутные ощущения в теле – как будто на минуту слегка перехватило дух – такое бывает, когда идешь по краю обрыва и внезапно посмотришь вниз... Но эти ощущения были даже еще более далекими, чем следы боли в животе. Печальная улыбка легла на лицо Мартина: вот и всё, подошло к концу всё то, чем он жил, о чём думал. Куда-то теперь уйдет то, что он познал в жизни? Откровения юности, встреча с силой, которая его вела и которую он сам же потом развенчал? Как вода утекает в песок, так и всё это сотрётся в том вечном и невыразимом ничто, нигде и никогда, где нет необходимости ни в мыслях, ни в знаниях, ни в чувствах, где все одинаково никак. «Невыразимый Божественный Мрак» - вспомнил он слова Дионисия Ареопагита. Да, сегодня он сольётся с этим невыразимым мраком, станет им навеки, утратив всякое различие с иным. Там, в этом бездонном, вечном, не имеющем качеств Боге, он, Мартин никак не будет отличим ни от последнего грешника, вроде адамита Микулаша, ни от святых Отцов или апостолов. Всеобщее равенство в Боге...

Мысли текли спокойно, отрешенно, так, словно он уже частично находился в этой лишённой качеств и различий пустоте, созерцающей самоё себя без мысли и образа.

Раздался скрип замка и дверь отперлась. На пороге стоял палач – уже знакомый Мартину – тот что жёг их калёным железом и еще один человек, незнакомый. Палач подошёл к спящему Прокопу и пнул его ногой. Тот зашевелился и через несколько секунд резко сел, оглядывая вошедших широко открытыми глазами.

-       Собирайтесь. – Сказал незнакомец.

-       Нам нечего собирать, мы готовы. – Отвечал Мартин.

-       Свяжи им руки. – Обратился к незнакомцу палач.

-       Вы думаете, что мы убежим? – Усмехнулся Мартин.

Палач и незнакомец переглянулись.

-       Ладно, пошли. – Сказал незнакомец.

Они спустились по винтовой лестнице вниз, к выходу из башни. Там уже стояла внушительная толпа. Мартин узнал несколько знакомых лиц – таборитов, с которыми раньше был даже дружен. Тут же стоял и Амвросий. Когда Мартин и Прокоп вышли из башни в сопровождении охранников (к палачу и незнакомцу присоединились еще трое вооруженных людей), Амвросий подошел к ним:

-       Мартин Локвис и ты, Прокоп, - ваша судьба уже решена, но я всей душой уповаю на ваше спасение там - на небесах. А потому еще раз настоятельно прошу отречься от ваших дерзких слов и ереси, которую вы проповедовали.

-       Мы не еретики и нам не от чего отрекаться. – Гордо произнёс Прокоп.

-       Тогда просите хотя бы людей, которые собрались на вашу казнь, чтобы они молились за вас Господу!

Мартин усмехнулся и посмотрел Амвросию в глаза – тот от неожиданной дерзости осуждённого отпрянул. Мартин же сказал так:

-       Мы не нуждаемся в ваших молитвах. Пусть просят те, кто нуждается.

Амвросий потупил взор и обратился к охранникам:

-       Ведите же их.

Их повели по улице к площади: везде стоял народ, который сразу же следовал за осужденными, как только они проходили мимо.

И тут с Мартином случилось второе удивление: он смотрел на людей, ждущих казни и вдруг пережил какое-то странное чувство. Как будто раскрылся какой-то заговор, всю жизнь принуждавший его участников к каким-то бессмысленным действиям. И, как будто из этой абсурдной цепи выпало звено, которым являлся он, Мартин. Он был как бы вне происходящего. Это показалось удивительно смешным, только смеялось не тело Мартина, а та его часть, которая была уже поглощена – вернее не так – не была еще поглощена, но постепенно поглощалась той самой бескачественной пустотой. Это невозможно передать словами – как может смеяться то, что поглощено небытиём? И тем не менее, дело обстояло именно так. Это было второе удивление – второй вестник надвигающейся смерти – Мартин теперь знал это, знал, что именно так, через череду удивлений смерть постепенно заглатывает человека, даже пока тело его еще живёт и движется. И это было третье удивление. Прокоп шёл сзади и Мартин хотел было обернуться и спросить, не чувствует ли и он что-то подобное. Но не успел он об этом подумать, как понял, что ему это совершенно безразлично. Единственное, что не было еще безразлично – это наблюдать со стороны за тем, как смерть заглатывает его существо в то время, как костры еще даже не запылали.

Они вышли на площадь, где повсюду теснилось огромное множество людей. Какой-то человек прочитал приговор: звучали слова про гнусную и мерзкую ересь и еще про что-то. Только слова эти не касались слуха Мартина, как будто он был прозрачен для них. Он даже и не силился их услышать. Всё стало безразлично.

Четвертое удивление - безучастно наблюдать, как он, Мартин, открывает рот и что-то говорит: удивительно было то, что говорил несомненно он, и говорил громко и с выражением, но это был, в то же время вовсе не он. Говорило его тело, а он наблюдал откуда-то издалека, даже не вникая в смысл слов.

Потом очевидцы будут вспоминать, что Мартин Локвис говорил перед смертью богохульные слова, превосходящие по дерзости и ереси всё, что кто-либо из них когда-либо слышал. - О том, что само Писание бессмысленно! О том, что из-за различий в толковании двух-трех строчек в этом самом Писании, вся Чехия, да и не только Чехия, была потоплена в крови! О том, что Царствие Небесное – просто пустота, находящаяся вовсе не на небе, а нигде, и о том, что эта пустота с равным безразличием и равным интересом, что одно и тоже (!) созерцает всё и всех, а точнее - самоё себя, в котором растворены всё и все, и о том, что там нет никаких отличий между грешником и святым! - Мартин говорил лишь несколько минут, но народ на площади всполошился, а господин Ульрих из Нового Дома приказал срочно посадить обоих еретиков в бочки и поджечь. Забегали люди с вязанками хвороста и дров. Мартина и Прокопа схватили и затолкали в бочки, привязав к специально проделанным в бочках отверстиям.

Мартин замолчал. Прокоп тоже молчал. Они не сопротивлялись. Впрочем, случилось так, что даже та доля интереса к происходящему, которая оставалась до этого момента и исходила от той части Мартина, что наблюдала со стороны, - эта доля интереса пропала сама собой. Глаза закрылись. Не было смысла смотреть. Дым разгорающегося костра проникал в лёгкие, тело заходилось в кашле и судорогах, но Мартин уже не чувствовал себя в той обстановке, в которой находился. Откуда-то издалека по необозримому пространству разливался жар, но про этот жар нельзя было сказать, что он невыносимый или, напротив, что он никак не чувствовался. Просто этот жар был вне привычных категорий боли: тело начинало обгорать, вздувались и лопались пузыри, потом кожа обугливалась, огонь прожигал внутренности, дыхание уже давно остановилось, но перед внутренним взором того, кто еще минуту назад являлся Мартином, пронеслась в мгновение вся его жизнь и – еще одно удивление – он (точнее уже не он, а нечто, в чем еще сохранялся какой-то кусочек сознания) наблюдал всю эту жизнь, как нечто не имеющее к нему (наблюдающему крохотному островку сознания) никакого отношения. Этот крохотный островок сознания уже несколько вечных мгновений чувствовал окружающую обстановку (в том числе и сгорающее, обугливающееся, рассыпающееся тело, которое уже не имело к нему никакого отношения) как каплю в океане - чем-то настолько абстрактным и не имеющим смысла... Мыслить вообще о нахождении где-то можно было с большой натяжкой… Хотя, слово мыслить тут тоже не подходит: мыслей уже не было. Не было и чувств. Оно (то, что ранее считало себя Мартином Локвисом) перестало чувствовать окружавших людей. Оно просто знало их, знало все, что они делали в жизни и делают прямо сейчас, и сделают когда-то еще. Оно знало этот закон, приводящий их в движение. Оно и было этим законом… И – последнее удивление, которое и удивлением уже не назвать, ибо никакие слова этого уже не в силах передать: выключилось и это самое Оно. Рассыпалось. А вместе с ним рассыпались и все остающиеся еще осколочки представлений о жизни. смерти, Царствии Небесном, пустоте, созерцающей самоё себя... Всё оказалось совсем не так! Совершенно не так! Абсолютно не так! Это – последнее, о чём ещё можно хоть как-то говорить. Дальнейшее – вне человеческого разумения... Вне картинок, звуков и ощущений...

 

 

 

---

[1] Любопытный синхронизм: к написанию этой главы я подошёл именно в конце августа (специально заранее не загадывая) и написал её как раз 21 августа 2005 года, в годовщину гибели Мартина Гуски. (В.Л.)

[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]