[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]

 

27.

 

«Провал сексуального приключения – вещь вполне тривиальная, всего лишь часть жизненной комедии под названием “взаимоотношения полов”».

Джон Фаулз «Башня из черного дерева»

 

В ванной он провел слишком много времени, – Вика забеспокоилась и несколько раз окликала его. А он силился унять приступ раздражения, возникший после близости. Она была очень привлекательна, возбуждала страсть, возбуждала нежность – но проявить эту самую нежность он не мог – вся манера её поведения была такой, что ему казалось, что он трахался с мужчиной – вернее его оттрахал мужчина. Какая уж тут нежность! Примечательно, что если бы всё это произошло месяц назад, Костя и не заострял бы на этом внимания. Что-то подобное присутствовало и в его взаимоотношениях с бывшей женой – Ольгой. Она проявляла активность, а он просто был послушным мальчиком. Сейчас, когда в нём стал просыпаться мужчина, он - и только он - должен был завоевывать женщину, а не наоборот. Впрочем мужик еще не полностью проснулся в нём, иначе он не стал бы сдерживать раздражение, а прямо и резко поставил бы Вику на место, а если бы не поняла - ни минуты не колеблясь, вышвырнул бы её вон. Об этом, собственно Костя и размышлял в ванной, пытаясь успокоиться. Конечно, это были всё еще мальчишеские мысли, запоздалые отголоски подросткового бунта. Но и то – хоть в тридцать лет начать сознавать то, до чего многие не допирают до самой смерти...

Успокоившись, он попробовал вспоминать то, что ему нравилось в этой женщине. Прежде всего – её восхитительное, хрупкое, поистине женственное тело (столь не соответствующее характеру и энергетике), её голос (тоже не всегда – частенько в нём проявлялись очень жесткие нотки), прикосновения (блин, тоже далеко не всякие!) Наконец, он вновь возбудился и с решимостью проявить себя по мужски (как ему мнилось), вышел из ванной и направился в комнату. Она сидела на кровати и смотрела на него удивлённо:

-       Что ты делал так долго? Я опять тебя хочу.

-       Отлично. – Ответил Костя. Схватил её, - такую лёгкую, - в охапку, повернул, поставил на коленки и, готовясь войти в неё, принялся гладить её бедра и ягодицы.

-       Подожди. Я не хочу так. Я люблю сверху.

Резким движением он отпихнул её:

-       Что же ты делаешь, а?

-       Костя, милый, что с тобой? Я хочу тебя! Иди же ко мне!

-       А я вот расхотел! – Жестко. Сел на край кровати. Раздражение вновь накатило жгучей волной в середине живота.

-       С тобой что-то случилось? Ты, наверное, переутомился сегодня?

-       Хорошо. – Он сдерживал себя. – Давай спать.

Лёг с краю, стараясь не прижиматься к ней. Она же, напротив, придвигалась всё ближе, стараясь заключить его в крепкие объятия. Он откинул её руку резким движением.

-       Не нужно сейчас этого...

Она притихла. Обиделась что ли? Ну и слава Богу! Не будет приставать – может быть удастся хотя бы заснуть. Несколько минут лежали молча. Потом Вика вдруг повернулась к нему, погладила по голове:

-       Костенька, ты ведь такой хороший мальчик. Такой умный...

Хороший и умный мальчик? Так вот она разгадка! Только сейчас, после этих слов, он осознал, насколько сильно он ненавидит свою мать. Да, именно мать! О, добродетельная, заботливая женщина, отдавшая ему свою молодость! Она была очень сильной женщиной. Сильной и властной, хотя проявлялась её сила и властность лишь косвенно. Если бы Костя впал в психоз и принялся бы бредить о космических засланцах и разборках прошлых жизней, то наверняка обвинил бы мать в том, что она была послана, чтобы обезвредить его. И ведь обезвредила: до тридцати лет он, считая, что так и должно быть, послушно исполнял роль удобного, умного, бесконфликтного мальчика, напрочь подавившего в себе любые сильные чувства, боявшийся этих чувств настолько, что они покрылись толстой коркой равнодушия и подавленности.

Да, он жил той жизнью, что заботливо уготовила для него она. И что в результате? Похеренное биологическое предназначение (подавленная уретральность, как выразился Гриша), неумение и неспособность любить, глухое раздражение на жизнь вообще и на себя самого... Из тридцати - четырнадцать лет он искал себя там, где в принципе не мог найти - в теоретической философии, оттачивая хладность и без того лишенного жизненных соков ума.

Сейчас он винил мать в том, в чем Ницше обвинял христианство - в отнятии жизненности, природной ярости и воли к жизни, лишении способности наслаждаться яркими, всепоглощающими чувствами во всем их спектре.

Но ведь зачем-то это было нужно? Зачем-то вольно ему было приобщиться на эти годы к интеллектуальной человеческой копилке? Многие из тех, кто наполнял эту копилку, жили свою жизнь, жили по-настоящему и это была их судьба. Но не его!

Хватит! Сейчас было не время для подобных размышлений. Теперь, когда он так ясно увидел как Вика, несомненно из добрейших побуждений, повторяла его мать в том, что пыталась вогнать Костю в позицию послушного умного мальчика, - сейчас его прорвало. Еще не на полную силу: многолетняя корка равнодушия и благовоспитанности только еще дала трещину. Сдерживать себя он теперь не мог, да и не хотел...

-       Мальчик, говоришь? Тебе, бля, мальчик нужен!

-       Я не понимаю тебя, Костя! Я ведь люблю тебя!

-       Любишь? Тогда вставай раком и не выпендривайся! А нет, так ступай ... на кухню и сиди там с тараканами!

-       Ну знаешь! – Вика тоже начинала выходить из себя. – Ты такой умный, а с женщинами вести себя не умеешь совершенно.

-       Я не умею вести себя с женщинами? Да ты не женщина, а черт знает что такое! Ты ведь не даешь мужчине почувствовать себя мужчиной!

-       Я не понимаю тебя. И не кричи на меня!

-       Да нет уж, буду кричать! Буду, потому что такие вот суки, как ты, превращают нашего брата в тряпки! В удобный объект для манипуляции!

-       Меня никто еще так не оскорблял! Извинись!

-       И не подумаю! Не оскорбляли, говоришь? А зря! Не нашлось стоящего мужика, который поставил бы тебя на место! Может быть хоть сейчас дойдет.

Она встала с кровати, начала одеваться.

-       Я ошиблась в тебе, Константин. Жестоко ошиблась! Мне казалось, что человек с таким духовным потенциалом...

-       Да пошла ты в жопу со своим духовным потенциалом!

-       Я ведь уйду! И не приду к тебе больше!

-       И на х...! – Вырвалось у него. Вырвалось и как будто пробило толстую корку защит. – На х...! На х...! На х...! – Орал он.

Вика в слезах выбежала в прихожую, набросила куртку и, не застегивая сапожки, пулей выскочила из квартиры, захлопнув за собой дверь.

А Костя долго еще в исступлении бил кулаками по дивану:

-       Сука! Сука! Сука!...

Это слово относилось уже не к Вике и даже не к матери. Из груди его вырывалась десятилетиями копившаяся ярость. В эту минуту казалось, что направлена она на всё и на всех, на весь подлунный мир и, в том числе, на того, кто его создал...

Затем Костя упал, рыдая, размазывая по подушке слезы, слюни и сопли.

В ту ночь он спал легко и безмятежно. Как младенец. Спал он долго и проснулся, когда мягкое осеннее солнышко заглянуло в комнату. Просыпаясь, он улыбался солнцу, улыбался, вспоминая свои вчерашние умствования, улыбался, вспоминая нелепую сцену с Викой – милой, доброй женщиной, с которой он, вероятно, уже никогда не увидится...

 

[ Оглавление ]
[ Пролог ] [ Глава 1 ] [ Глава 2 ] [ Глава 3 ] [ Глава 4 ] [ Глава 5 ] [ Глава 6 ] [ Глава 7 ] [ Глава 8 ] [ Глава 9 ] [ Глава 10 ] [ Глава 11 ] [ Глава 12 ] [ Глава 13 ] [ Глава 14 ] [ Глава 15 ] [ Глава 16 ] [ Глава 17 ] [ Глава 18 ] [ Глава 19 ] [ Глава 20 ] [ Глава 21 ] [ Глава 22 ] [ Глава 23 ] [ Глава 24 ] [ Глава 25 ] [ Глава 26 ] [ Глава 27 ] [ Глава 28 ] [ Глава 29 ] [ Глава 30 ] [ Глава 31 ] [ Глава 32 ] [ Глава 33 ] [ Глава 34 ] [ Глава 35 ] [ Глава 36 ] [ Глава 37 ] [ Глава 38 ] [ Глава 39 ] [ Глава 40 ] [ Глава 1 ч. 2 ] [ Глава 2 ч. 2 ] [ Глава 3 ч. 2 ] [ Глава 4 ч. 2 ] [ Глава 5 ч. 2 ] [ Глава 6 ч. 2 ] [ Глава 7 ч. 2 ] [ Глава 8 ч. 2 ] [ Глава 9 ч. 2 ] [ Глава 10 ч. 2 ] [ Глава 11 ч. 2 ] [ Глава 12 ч. 2 ] [ Глава 13 ч. 2 ] [ Глава 14 ч. 2 ] [ Глава 15 ч. 2 ] [ Глава 16 ч. 2 ] [ Глава 17 ч. 2 ] [ Глава 18 ч. 2 ] [ Глава 19 ч. 2 ] [ Глава 20 ч. 2 ] [ Глава 21 ч. 2 ] [ Глава 22 ч. 2 ] [ Глава 23 ч. 2 ] [ Глава 24 ч. 2 ] [ Глава 25 ч. 2 ] [ Глава 26 ч. 2 ] [ Глава 27 ч. 2 ] [ Глава 28 ч. 2 ] [ Глава 29 ч. 2 ] [ Глава 30 ч. 2 ] [ Глава 31 ч. 2 ] [ Глава 32 ч. 2 ] [ Глава 33 ч. 2 ] [ Глава 1, ч. 3 ] [ Глава 2, ч. 3 ] [ Глава 3, ч. 3 ] [ Глава 4, ч. 3 ] [ Глава 5, ч. 3 ]