Глава 9. Виктор Емельянов

[ Оглавление ]
[ Константин Ковальчук ] [ Олег Бахтияров ] [ Андрей Жуков ] [ Вячеслав Игнатьев ] [ Федор Конюхов ] [ Павел Юлку ] [ Анатолий Смирнов ] [ Борис Стругацкий ] [ Виктор Емельянов ] [ Александр Евдокимов ] [ Владимир Савицкий ] [ Олег Прикот ] [ Николай Юдин ]

Виктор Вадимович Емельянов - представитель школы академического вокала. Создал уникальную методику постановки голоса для представителей самых разных профессий.


Виктор Емельянов: В общем и целом всю братию цеха академического вокала (именно и только академического!) можно дружно зачислить в маги. 
Владислав Лебедько: Почему?
В.Е.: Объяснюсь пока с академическим вокалом. Дело в том, что необходимость буквально медитативно вслушиваться в процессы происходящие в организме во время пения на высоком уровне энергозатрат и большой оперной звучности делают вокалистов немного "чокнутыми". Сам вид деятельности - публичные выступления требуют экстравертности, а режим самонаблюдения и самоанализа без которого ничего не достигнуть, требует интравертности. Вот и крутись, как хочешь. Если драматический актёр может отдаться целостности существования в предлагаемых обстоятельствах и чем глубже войдёт "в шкуру" персонажа - тем лучше, то оперный певец, наряду с переживаниями драматического актёра должен постоянно контролировать процесс голосообразования и своё нахождение в "зоне" эстетики академической традиции. А если учесть, что градус эмоций в большинстве оперных партий (кроме комических), прямо скажем, шекспировский, то несовместимость выступает совсем очевидно. 
Определённый уровень "смури" существует ещё и потому, что большинство ощущений вызываемых упомянутыми процессами голосообразования не сравнимы ни с чем, встречающимся в обычной жизни и крайне сложно поддаются описанию общепринятым языком. Отсюда специфическая терминология вокалистов, обычно именуемая эмоционально-образной. 
В.: Насколько я понимаю, все-таки существует и научная сторона вопроса?
В.Е.: Да, при всей сложности и индивидуальности процесса голосообразования он всё же поддаётся объективному исследованию. У нас есть серьёзная наука. Большой вклад в изучении анатомо-физиологических механизмов академического голосообразования внёс Л.Б.Дмитриев. Я с ним много общался в аспирантуре - он руководил моей работой. Это к тому, что есть познаваемая сторона нашего дела. 
В.: Но наукой дело не ограничивается... Существует, видимо и сакральная сторона?
В.Е.: Есть традиция. Официально она возникла 6-го октября 1600 года - первый исторически зафиксированный оперный спектакль. Дальше начинаются интересные совпадения. Две шестёрки в дате - число Венеры. Венера - весы. Опера родилась под знаком весов. Я родился 6-го октября. Традиции уже более четырёхсот лет. Пора вырабатывать новый язык традиции. Попытки были, но безуспешные. Строго говоря, я занимаюсь именно этим по меньшей мере уже тридцать лет. Если учесть, что мне удалось сделать то, что не удавалось ни кому ранее - создать алгоритм развития голоса от нуля (и из области отрицательных значений - нуль, это ещё хорошо!) до профессии и внедрить в массы, т.е. создать школу в самом строгом смысле этого слова, то наверное я занимаюсь этим успешно. Зачем? Другой вопрос. Что я с этого имею? Тоже. Это самое смешное, и, думаю, естественное. 
В.: Почему до вас этого никто не сделал? Это же столь важно...
В.Е.: В чём причина безуспешности предыдущих попыток вывода традиции на новый уровень? Те, кто пытался, апеллировали к сознанию тех, кто наверху: консерваторской профессуре, т. е. наиболее консервативным носителям традиции. Я же работаю "с народных низов" - детские хормейстеры, учителя музыки, дети по всей стране и ближнему зарубежью. Дальнее тоже есть, но я к этому не отношусь серьёзно по ряду причин, несущественных для темы. За последние 20 лет многие детские хормейстеры выросли в очень серьёзных преподавателей сольного пения и воспитали плеяду молодых певцов, которые уже учатся в консерваториях, поют в театрах, получают награды на конкурсах и знают, за счёт чего их успехи. Никто не выпендривается, не вступает в открытый конфликт с профессурой. 
Смена парадигмы должна произойти естественно, если она должна произойти. Собственно, мне это не нужно. В вашей книге "Хроники российской саньясы" есть точно про меня. Цитирую почти дословно: "Есть некий зазор между тем, что социумом поощряется и тем, что социумом порицается. В этом зазоре проходят пути некоторых мастеров, которые занимаются тем, чем хотят и при этом ухитряются как-то зарабатывать". 
В.: Это мы называем "Уникальный специалист"...
В.Е.: Я с 1988 года ни где не служу так, чтобы получать сколько-нибудь существенную зарплату. Пока доживала советская власть - для трудовой книжки, для стажа. Далее - полный свободный полёт. Я работал в С.-Пб. Консерватории шесть лет - это было несерьёзно. Половину рабочего времени я в поездках. Что-то городов 108. Только по бывшему Союзу. Городов 40-50 курирую много лет в той или иной форме, через одного или нескольких учеников систематически. 
Меня считают как бы "учёным". Но я не занимаюсь исследованиями в традиционном понимании, т. е. не добываю нового знания при помощи объективных методов. Скорее я перевожу уже существующее знание о голосообразовании в доступный для музыкальных педагогов вид и в применимый алгоритм. Это называется словом "методист". У нас есть шутка: "кто умеет петь - тот поёт, кто умеет учить - тот учит, кто не умеет ни петь, ни учить, тот учит, как надо учить и называется методист". В каждой шутке есть доля правды и доля шутки. Методисты всех мастей это заслужили. Я отношусь к этой точке зрения философски. 
Я не "учёный" с другой точки зрения. Это уже имеет отношение к "хроникам" и в том и другом смысле. Дело в том, что у меня всё наоборот. Как я понял, где то между тридцатью и сорока годами, когда вышел на свою экспансию, свою "проповедь", всё, что я разрабатываю - я знал всегда. Знал с весьма раннего детства. Вся моя наука - это только поиск подтверждения в литературе того, что мне и так известно. Откуда - это уже может быть виднее вам. 
В.: То есть, можно сказать, что вы с детства догадывались о своем предназначении?
В.Е.: Вот вам два совпадения, точнее - синхронности. На четвёртом году жизни мама повезла меня из Ленинграда в Магадан. Неплохое путешествие для малыша?! Летом 1949 года поезд шёл мимо Байкала. Яркое солнечное утро, поезд ныряет в туннели, сверкает Байкал. В купе работает радио. Звучит голос Ф.И.Шаляпина (вот, кстати, личность требующая эзотерического анализа: прочтите, например, описание пения им "Дубинушки" в "Жизни Клима Самгина" Горького).
В.: Кстати, и сам Горький весьма непрост и могуч, как вы выразились, в эзотерическом смысле, хотя сейчас он, на мой взгляд незаслуженно вытеснен... Но я вас перебил... 
В.Е.: Так вот, вдруг в купе входит проводник с чаем. Он в форменной фуражке, мундире, в очках, с усами - запоминающийся для ребёнка персонаж. Прислушивается к радио: "Шаляпина слушаете? Знаете, моя фамилия тоже Шаляпин:". Всё. Схлопнулось. Шаляпин вошёл в мою жизнь навсегда. Вот кто "накрывал состоянием любой зал". 
Другое. Мне без полутора месяцев 24 года (заканчивается второе 12-тилетие, год "Петуха"). Я на первом курсе училища им. Римского-Корсакова. На дневном. Уже есть семья, надо зарабатывать, ничего не умею, кроме как "немножко петь". Правда, ноты читал, как русский язык. Проходил мимо Лавры. Собор открыт. Вдруг подумал: Шаляпин в церкви пел. Попробовать что ли? Вырос, как и все в те годы в абсолютно атеистической семье, хотя крещён. Кстати, крестик, что на меня надели в Никольском соборе в начале 46-го года до сих пор не менял. Зашёл, поговорил. Вечером стал на клирос, запел, и - как будто всю жизнь пел. Вплоть до того, что с лёгкостью стал читать церковно-славянские тексты в старом шрифте. Потом даже "Апостола" на службах читал с большим удовольствием в традиции русских протодиаконов. Почему? Родители - картографы-графики. Дома была тетрадка шрифтов - в детстве любил перерисовывать славянский, готический - самые красивые. Пригодилось. Оказался "готов"! 
Так вот, это было всенощное бдение перед: праздником Преображения Господня. Вот я и "преобразился". Просто заболел церковью, красотой православного богослужения. Осуществил мечту: спел как солист почти всё, что Шаляпин записал на граммофон из литургической музыки. Дружил с духовенством, читал всё, что давали. Помню, был потрясён книгой "Дух, душа и тело" архиепископа Луки (Воино-Ясенецкого). Ещё потрясло то, что автор оказался доктором медицины, автором классического труда "Очерки гнойной хирургии", генералом военно-медицинской службы одновременно с монашеством и епископством. 
Во многих ваших беседах в книге "Хроники российской саньясы" подчёркивается, что нужна катастрофа. И у меня она была. Профессиональная. С неё началась моя работа в медицине, в фонопедии. Пел больной (уже в театре, в Новосибирске), "заработал" кровоизлияние в слизистую голосовой складки, отслойку. Профессиональная травма. Некоторые не выкарабкивались. Я выкарабкался нетривиальным способом. Предложили помогать другим. С этого началась моя главная деятельность. 
Вдумайтесь: 1975-й год. Я без медицинского образования и вообще без высшего образования (только актёрское и певческое - среднее) надеваю белый халат и сажусь на рабочее место в центральную поликлинику. Просидел тринадцать лет! Никто не тронул ни разу! Был как невидимка. Все только помогали - от медицинского начальства до партийного. 
Ещё о 12-тилетних циклах: консерваторию закончил в 36 лет и тогда же новый поворот - встреча с профессором Дмитриевым и начало "писанины". Вообще, по советским нормам - всё поздно! В консерваторию поступил в 31 год. Так бывало крайне редко у уникумов вроде Гмыри и Соловьяненко (да и то - раньше). Мало того, для меня персонально (!) открыли не существовавшее заочное отделение: "Вокалист-заочник" - это же хохма для капустника. Открыли по ходатайству Горздрава перед ректором и ректора перед министерством! Для кого? Кто я такой? Это можно объяснить только как "человека ведут". Так я один и проучился пять лет по индивидуальному плану и свободному расписанию, будучи старше некоторых преподавателей и на десять лет - студентов дневного вокального факультета. Аспирантура - как по волшебству. Тогда же только целевые места были. А я из провинции, хоть и большой - в Гнесинку. Это всё, глядя ретроспективно, ненормально, необычно. Всегда всё без денег в смысле взяток - понятия не имел, что кому-то надо что-то дать, что-то сделать: 
Пошла как бы научная работа. Тогда проблема была что-либо опубликовать. Я в аспирантуру поступил уже с тремя публикациями в крутых академгородовских сборниках. Соавторы, консультанты как из под земли появлялись. Ни кого не искал - сами приходили в поликлинику на приём или в самоделку - петь учиться. Всем голос нужен. У всех проблема внедрения. У меня - очередь по стране за методичками, семинарами, консультациями - жил в самолётах и поездах. Да и до сих пор живу. В марте-апреле за полтора месяца дома пять дней был, а из них - четыре семинары в Москве. 
Подошло дело к защите. Диссертация написана. Профессор читает третью главу, я ему звоню, говорит, что идём на защиту и: через месяц умирает. Всё тормозится, я ни кому не нужен, вернее нужен, но надо бы диссертацию переделать под новым руководством. Одно учреждение, другое - стена. Почему? А "ТАМ" это уже не нужно. Процесс пошёл, школа создаётся, специалисты учатся, А степень - это "ожирение", важность, "мэтровость". Да и мне самому - к чему? Преподавание в ВУЗе мне "не грозило" - я человек альтернативный, начался рынок, инфляция, зарплаты у доцентов смешные, а на меня спрос возрастал. Как писали Маркс и Энгельс по поводу "Немецкой идеологии", я "предоставил свою работу грызущей критике мышей, тем более, что главная цель - уяснение вопроса для самого себя была достигнута". 
Эзотерики я за эти годы прочёл - немеряно. Конечно, со специалистами мне не равняться, да и ни к чему, но интерес никогда не угасал. Психологией тоже интересовался - работа такая была: неврозы через голос выползают, через голос их и "лечить" можно. Берна читал ещё в самиздате. Боголюбова "Сын человеческий" и всё такое. Хаотично, конечно, как и все тогда. Что попадалось. Правда, почему-то попадалось то, что нужно было. 
Но вот, что, пожалуй важно. Я всегда был абсолютно нормальным человеком. До отвращения. Ни когда ни каких изменённых состояний сознания не испытывал. Ни видений, ни голосов не слышал. Всё, о чём рассказывают ваши собеседники мне очень интересно, я воспринимаю всё серьёзно, без ухмылок в сторону "психушки", наркоты или алкашности, скажем так, я всему верю, т. е. верю, что рассказчики не морочат голову вам, а через вас читателям, что всё это существует реально и т. д. 
В.: Не соглашусь с вами, что измененных состояний вы не испытывали. Сам процесс пения на сцене вызывает состояния сознания очень отличающиеся от повседневных...
В.Е.: Да, только психотропных средств не принимал, даже по большому счёту сильно не напивался, травы не курил - как-то не попадалось. Думаю и попалось бы - не стал. У вокалистов сильно развит инстинкт самосохранения: ни какой "кайф", я так думаю, хотя и не знаю, не пойдёт в сравнение с кайфом звучания, когда ты заполняешь голосом большой зал, "прорезаешь" оркестр, когда всё тело превращается в мощный инструмент и ты способен стать передатчиком того, что создали Моцарт, Верди, Рахманинов. У меня есть целая теория подключения к "сферам" где "проживает" музыка. Подключение идёт через голос (у инструменталистов - через инструмент), но только на определённом уровне совершенства. 
Выше я написал, что всю вокальную "братию" можно зачислить в Маги. Сам процесс академического голосообразования (прошу заметить, не пения как исполнительского художественного музыкально-драматического акта, и звукоизвлечения) можно попытаться рассматривать как изменённое состояние сознания. Поясню. Технологический уровень есть у любого инструменталиста, но этот уровень всегда рассматривается как неизбежное зло: "труден первый шаг, и скучен первый путь. Преодолел я ранние невзгоды" - очень точно говорит Сальери. Нужно выйти на очень высокий уровень мастерства, скажем, пианистического, чтобы испытывать удовольствие от беглости пальцев не в этюдах Шопена, а просто в гаммах, через которые мастер может передать какое-то самочувствие. Это приходит тогда, когда оно уже не нужно. Мастер может оттачивать технику непосредственно на музыке, на фрагментах произведений, на тех же этюдах. 
Вокалист - это музыкальное животное совершенно другого биологического вида. Ему просто приятно вопить. Не важно, что. Если голос звучит, резонаторы резонируют, эндокринная система обеспечивает энергией, то можно упражнения петь часами. На этом, кстати, построена моя система координации и тренажа. Включаемые приёмами и упражнениями механизмы самонастройки и саморегуляции вызывают такие процессы в организме, что звучащий получает награду за звучание. Эта награда имеет в какой-то степени оргиастический характер: эндогенные опиаты начинают вырабатываться в таком количестве, что больше ни чего не надо. В т.ч. музыки и поэзии. Особенно детям, которым музыка и поэзия (опосля попсы из СМИ) академического жанра не очень понятны и близки. Всё это очень похоже на "мышечную радость" спортсменов. 
Выражаясь вашей терминологией, то, что я делаю - это невербальная практика, телесно ориентированная техника, но через голосовой аппарат. Можно сказать по-другому. Через вишудху (голос) и анахату (дыхание) идём вниз через вибрацию (механическую и акустическую, в т. ч. АЧМ основного тона около 6 Гц) к манипуре (управление), свадхистане (голос - прежде всего функция пола и обеспечивается половым гормональным аппаратом) и муладхаре (общее физиологическое гармоничное функционирование: вокалисты в массе своей здоровые люди и долгоживущие - для нас петь на всю катушку в 70 лет - норма).Через ту же вишудху идём вверх к аджне и даже - сахасраре. 
Певцов можно распределить по доминирующим в их звучании чакрам. Они же определяют исполнительское амплуа. Вот певцы, которых знают наверняка все: Паваротти, Карерас, Доминго. Все - тенора. Значит должны по определению петь о любви - так в опере им назначено, т.е. сидеть на свадхистане. Ан - нетушки! Карерас, выкарабкавшийся из лейкемии, переживший пересадку костного мозга естественно имеет основной темой выживание и поёт на муладхаре, отчего звучит наиболее трагично. До болезни был чисто любовный тенор. Паваротти, всю жизнь борющийся с болезнями (отсюда - вес), чисто анахатный певец, что ему и положено как весам, и любовь о которой он поёт теряет чувственный оттенок и приобретает божественный свет. Доминго - самый благополучный в смысле здоровья и карьеры, наиболее работоспособный и универсальный (от Баха до Оффенбаха и от Вебера до Уэббера) достиг такого технологического совершенства, что поднялся на мой взгляд до аджны. До сахасрары добрался, думаю, из тех кого донёс век звукозаписи только Шаляпин. 
Вполне допускаю, что с точки зрения специалиста всё это полный бред - считайте дилетантской импровизацией. Для меня ведь всё это чисто умозрительные вещи. Мне ни чего этого не дано так сказать как объективная реальность в собственных ощущениях. Так - литература, чужие точки зрения. Но они мне интересны, для меня они интеллектуально содержательны. Наверное я что-то умею слышать через голос, чего ни кто больше не слышит. Пытаюсь это как-то сопоставить. Интересно было бы встретиться с Мастерами других традиций и, анализируя какие-то явления, даже друг друга, - сопоставить точки зрения, языки описаний. Глядишь - ещё приблизимся к истине. Мне в таком общении было бы легче других: я могу в разовом контакте вывести человека на нашу специфику и дать соответствующие переживания. Лишь бы человеку было это интересно и не очень сопротивлялся бы. 

[ Оглавление ]
[ Константин Ковальчук ] [ Олег Бахтияров ] [ Андрей Жуков ] [ Вячеслав Игнатьев ] [ Федор Конюхов ] [ Павел Юлку ] [ Анатолий Смирнов ] [ Борис Стругацкий ] [ Виктор Емельянов ] [ Александр Евдокимов ] [ Владимир Савицкий ] [ Олег Прикот ] [ Николай Юдин ]