Joker - Путь Импровизатора

Олег Бахтияров

Начало

Олег Бахтияров ссылки на Бахтиярова

(отрывки из главы)

Оглавление II тома ]
Стихи ] Предисловие к 2 тому ] [ Олег Бахтияров ] Виктор Бойко ] Владимир Степанов ] Геннадий Романов ] Сергей Неаполитанский ] Альфат Макашев ] Игорь Чебанов - 2 ] Михаил Ельцин ] Александр Воронов ] Александр Марьяненко ] Александр Губин ] Андрей Минченков ] Послесловие к 2 тому ]

...Знаете, я исхожу из того, что исходной реальностью для человека является реальность Церкви. Церковь и только Церковь соприкасается с Истиной. Но потом наступает период, когда отражения этой Истины в смутном человеческом сознании начинают взаимодействовать между собой. А к отражениям уже применимы различные логические, грамматические, метафорические операции. Мы можем сказать: "положение вещей таково". Но наш язык предрасположен к тому, что можно сказать, что оно может быть таково, а может быть и не таково. А может быть и не так и не эдак. И мы начинаем строить некое сложное здание отражений исходного высказывания. Так и возникает Культура, исходная задача которой отразить Истину, выразить ее, причем выразить совершенным образом.

Но затем эта задача теряется. Отражения начинают взаимодействовать между собой и мы получаем отражения и искажения и Истины, и не-Истины, и того, что не является ни Истиной, ни не-Истиной. Культура - это деградация Церкви. Деградацией же культуры является мир технологий. Технологии не ищут Истину и не выражают совершенным образом смыслы - они лишь совершенным образом решают поставленные задачи.

Эти три мира следует различать. Многому из того, что относится на самом деле к миру культуры или технологии, часто пытаются придать значение поиска Истины. Хотя это не так. Обратите внимание на то, что происходило в двадцатом веке: три  гениальных технолога, (именно технолога, - Учителями у меня не поворачивается язык их назвать), - Гурджиев, Ауробиндо и Кастанеда - рассматриваются многими как провозвестники Истины. Но они - технологи, все их истины лишь искаженные отражения тех Истин, с которыми соприкасается Церковь. Интересны их технологические приемы, но совершенно неинтересны и невнятны их рассуждения о том, какова Истина.

У них, кстати, очень много общего. И то, что они находились между различными культурами, и то, что они ставили задачи овладения процессами, происходящими в мире, - в материальном мире, - они все претендовали на это, и то, что все они умерли в сравнительно молодом возрасте, несмотря на претензии жить долго, если не бесконечно.

В: Умерли в молодом возрасте? Но ведь и Кастанеда и Гурджиев дожили до семидесяти?

О: Ну, что такое семьдесят лет? Период расцвета для мага.

В: А какой из этих миров ближе вам?

О: Я работаю в мире технологий. Я технолог и ни на что другое не претендую. Я полагаю, что технология интересна тем, что она дает возможность осознания самого процесса деградации, а, стало быть, и возможность реставрации исходного состояния соприкосновения с Истиной. Я не думаю, что это должно идти путем традиционалистской попытки вернуться к исходному состоянию, - это скорее формирование объемного сознания, объема, куда включается и исходный пункт прямого усмотрения Истины и конечный пункт технологической деградации.

А когда у человека появляется потребность в духовном постижении, - он должен идти в Церковь. Смиренно и спокойно, - и все у него получится... Но это за пределами темы нашей беседы...


В: А как быть с ситуациями, когда к каким-то глубоким переживаниям подходит человек, реально посвятивший себя многолетней упорной практике, изменивший весь свой образ жизни?

О: Переживания и соприкосновение с Истиной это разные вещи. Переживание может дать лишь изображение Истины. Если же многолетняя упорная практика ввела человека в соприкосновение с Истиной, он неизбежно приходит в Церковь. Весь фокус состоит в том, чтобы не спутать изображение с реальностью. Это различение, перед которым многие останавливаются. В аскетике есть такой термин - "прелести", которые, по сути, и являются разнообразными "высокими" и красивыми переживаниями. Прелести подменяют реальные мистические переживания -- изображения подменяют реальность. Человек оказывается в положении, когда у него нет критерия для выбора ориентации и движения в нужном направлении. Мы уже говорили о том, что только соприкосновение с Реальностью дает такой критерий. Появляется потребность в какой-то точке опоры, в том, что не меняется в зависимости от  колебаний вашего состояния.

Известны лишь две такие точки опоры - или ясное сознание (что встречается крайне редко) или более компетентный человек, который уже соприкоснулся с Реальностью...


В: Почему вы избрали именно область экстремальной психологии?

О: Трудно сказать, я ее избрал, или она меня избрала. У меня всегда был интерес именно к этой области, а потом судьба позаботилась о том, чтобы я непосредственно соприкоснулся с миром экстремального и понял, что это мой мир.

В: Экстремальная психология  -- это работа с собой?

О: Нет, почему. Возникает, например, задача: как обеспечить сохранение самоконтроля в экстремальных ситуациях, в экстремальных состояниях сознания, в измененных состояниях сознания. И психолог-экстремолог разрабатывает определенные приемы, которые позволяют это сделать. Реальная работа экстремолога - это работа не с собой, а с тем или иным контингентом. Конечно, все приемы должны быть отработаны на себе, это этическая профессиональная норма.

В: Что удалось вам найти, в частности, какие методы и приемы сохранения самоконтроля в экстремальных ситуациях?

О: Не только мне. В семидесятые -- восьмидесятые годы, когда ставились масштабные задачи, над этими темами работали крупные коллективы. А потом, когда началось великое крушение, большие задачи исчезли. Специалисты моего профиля либо ушли в смежные области, либо принялись за теоретическое и методологическое  осмысление того, что было сделано в этой золотой для нашей профессии период. Многие из разработок утратили статус секретных и стали широко известны. Возьмите, например, работы коллектива Игоря Смирнова в Москве. Его лаборатория превратилась в Институт Психоэкологии. Там, в частности, были разработаны достаточно сильные способы выявления  бессознательных структур нашей психики и управления этими структурами. В этой области были достигнуты, пожалуй, наиболее продвинутые результаты.

А у нас был разработан метод построения языков, позволяющих управлять организмическими процессами. Есть известная проблема: мир может быть описан, как машина, и есть люди, которые склонны к такому описанию мира - они видят машинную сторону и механического Космоса и мира живых и разумных существ. Наука, в частности склонна именно к такому описанию мира. Но Мир, кроме этого является живым организмом и в нем присутствуют живые организмы. И значит должно существовать описание Мира как живого. А живое по своей природе целостно, это, пожалуй, самая главная ее характеристика. Но попытки описания целостных объектов, живых процессов неизбежно нуждаются в неком особом языке. Обычный язык -- линейно-дискретный, он не соответствует природе этих объектов и  становится препятствием. Это, кстати, общий тезис, он не мной изобретен. Для того, чтобы описать живое, мы должны построить такой язык, в котором преодолевается это противоречие. Мы претендуем на то, что нам удалось построить такой язык...


В: Если вы создали такой язык, то использовали ли вы его применительно к себе, к работе над собой?

О: Да, конечно, такого рода эксперименты были. Я уже говорил, что профессионал, разрабатывающий ту или иную психотехнику обязан проверить ее действенность и безопасность на себе. Не только нашим экспериментальным группам, но и мне самому в эксперименте удавалось сохранять самоконтроль при различных измененных состояниях сознания, критерием чего может служить выполнение каких-либо заранее заданных операций...


В: Каков ваш личный опыт прохождения через экстремальные ситуации? Я предполагаю (да и наслышан), что вы не только в лаборатории изучали все эти вещи.

О: Да, мы отрабатывали все методики в реальных ситуациях. В том числе и на себе. Разработчик должен апробировать свои методики в первую очередь на себе, а затем уже предлагать для использования. Нам приходилось работать с различными моделями измененных состояний сознания. Потом, когда произошел распад страны и начался период локальных войн, я участвовал во некоторых из этих войн.

В: В качестве кого и как?

О: В качестве экстремолога.

В: То есть вы находились в "горячей точке", непосредственно на боевых позициях и в это время отрабатывали свои методики?

О: Естественно. Только не отрабатывали, а использовали. Есть три тезиса, которые касаются работы экстремолога. Первое: нельзя понять экстремальную ситуацию извне, не будучи ее участником. Второй тезис гласит, что нельзя понять экстремальную ситуацию, будучи только ее участником. И третий тезис: результирующий вывод можно сделать, только находясь в объемном состоянии сознания.

В: Что такое объемное состояние сознания?

О: Это когда в одном пространстве сознания актуально присутствуют и точка настоящего, и точка прошлого, реально совмещенные и развернувшиеся. А также точка экстремальная и точка регулярная.

В: Вы неоднократно находились в ситуации реального боя. То есть, - в перестрелках, с автоматом и тому подобное?

О: Да.

В: Какова при этом была ваша внутренняя задача, позиция, что вы делали при этом?

О: Была не внутренняя, а внешняя задача. Наиболее эффективную работу мы проделали в Приднестровье, когда там была война. В Приднестровье при штабе казачьего войска, при разведке, создали зачем-то психологический кабинет. Он создавался, как я понимаю, как своего рода украшение. Но, когда я столкнулся с реальным контингентом, когда встал вопрос о комплектации групп, оценке их поведения, то украшение превратилось в очень полезную структуру. Нам удалось решить ряд интересных задач. Например, есть проблема взаимопонимания кадрового офицера и добровольца. Кадровый офицер оценивает ситуацию и поведение бойцов так, как его учили в училище и как он привык работать с обученным и унифицированным контингентом. У него сознание устроено в соответствии с этим опытом. А ситуация в повстанческой войне иная и зачастую для профессионала мало понятная. Боевые группы комплектуются из совершенно разных людей. При этом часть повстанцев и добровольцев, которые не проходили специальной кадровой подготовки находятся, как правило в "текучем", "плывущем" состоянии сознания, которое офицеру кажется ненормальным. Такой человек в "плывущем" состоянии может, например, просто заснуть возле окопа противника: он просто чувствует, что происходит за двести метров от него и его сон - свидетельство того, что ни ему, ни его товарищам в данную минуту не угрожает никакая опасность. Но ведь это есть нарушение инструкций. Добровольца за это не расстреляют, но выгнать могут. Тут и появляется потребность в экстремологе, который должен оценить адекватность его поведения и возможность его дальнейшего участия в боевых действиях.

В: Что происходит с сознанием человека, попадающим в экстремальную ситуацию? Обычный человек может быть и не осознает этот переход, но вы то как раз на отслеживании таких переходов и специализировались... Вот конкретно -- как изменялось ваше сознание, ваше восприятие? По каким параметрам, характеристикам?

О: Давайте я вам приведу пример из своей собственной практики. В 1993 году я участвовал в известных событиях 3 - 4 октября, в том числе и в вооруженном столкновении у Останкино. Я находился в составе группы, которая проникла в эфирную студию. Момент был очень напряженный, - решалась судьба всего восстания. Генерал Макашов вел переговоры, мы сели под стеночкой. И тут я замечаю, что автомат я устраиваю так, чтобы он прикрывал грудину. Действие абсолютно вроде бы бессмысленное, - в таких ситуациях неизвестно, что тебя спасет на самом деле. Может быть наоборот, - удаленное положение автомата... - "Ага, - думаю, - поплыло сознание!", - И тут обращаю внимание на то, что помещение большое и освещенное, а когда мы входили, оно было маленькое и темное. -- "Да, - думаю, - так оно и положено меняться восприятию в экстремальных условиях: предметы увеличиваются и освещение становится более ярким". На самом-то деле все не так, - помещение в действительности небольшое, свет был выключен, а на часах -- девятнадцать тридцать. Как только я начал рефлексировать, - помещение сразу стало съеживаться, свет стал меркнуть, а я -- возвращаться в обыденное сознание. Я понял, что я в этот момент самым опасным образом выпадаю из ситуации. В ней, в ситуации, есть риск, но действуя в соответствующем состоянии, будучи частью этой ситуации, я действую в соответствии с этим риском. Тем самым я защищен, и только от судьбы зависит, выживу или не выживу... А выпадая из ситуации в обыденное сознание, я реально обрекаю себя на уничтожение, как посторонний элемент для этой ситуации. Тогда я постарался прекратить это свое выпадение из измененного состояния и опять включиться в происходящее целиком.

Экстремальные ситуации интересны тем, что человек сталкивается в них с персонажами, с которыми он не сталкивается в обычной жизни. Он сталкивается с Судьбой, как с живым существом, со Смертью, как с живым существом...

В: Олег, вы можете описать свой опыт столкновения с Судьбой и со Смертью, как с живыми существами? Как это?

О: Это зависит от ситуации. Когда с тобой происходит реальное чудо, это отличается от случайности.

В: Вы сказали, что Судьба переживается как живое существо. Так вот, как вы это почувствовали, пережили?

О: Я увидел ее как настоящее живое существо, может быть чуть более механическое, чем живой организм. Если описать это метафорически, то можно сказать, что срывается оболочка с мира и видны реальные колесики Судьбы. Судьба переживается как совершенно очевидное существо. Это парадоксальное переживание. Я находился внутри этого "тела" Судьбы, вращаясь между его колесиков.

В: Это была ваша личная Судьба или нечто общечеловеческое?

О: Моя. Личная моя Судьба. Она не присутствует в обычной жизни, в обыденном восприятии, потому, что она не из этого мира, но с тех пор, попадая в ситуации, управляемые Судьбой, я чувствую, как эти колесики вращаются.

В: Нужна ли для встречи с Судьбой, как с живым существом именно экстремальная ситуация или, может быть можно встретиться с ней, накопив достаточно большой запас энергии?

О: Чем полезна современному человеку экстремальная ситуация? Мы уже говорили об этом. У нас нет критерия соприкосновения с Реальностью. Разве что, молитвенная практика под руководством мудрого старца в единичных случаях может привести к обретению таких критериев. Но, люди, которые живут в миру, с этим  не сталкиваются. И единственный способ соприкоснуться с Реальностью, - это пережить реальную угрозу жизни или потери идентичности. Мы живем в изображениях изображений, Но вот вам пуля в голову попала, и на этом изображение закончилось: в этот момент ты и соприкасаешься с Реальностью. Это крайний вариант, но в любом случае, для этой встречи необходима настоящая угроза жизни. Во всех иных случаях есть привкус чего-то недостоверного.

Истина добывается человеком самостоятельно, но ее невозможно в прямом виде передать или повторить. Если вам передают Истину, то передают некое ее изображение, а не процесс. Ваша задача -- от этого изображения пройти обратно, тогда вы сможете сами обрести Истину. Но, такого рода вещи достаточно редки. А соприкосновение с Реальностью в условиях угрозы жизни помогает сократить путь.

В: И все-таки, это обязательно угроза жизни или это может быть, например, очень необычная ситуация?

О: Я определяю экстремальную ситуацию, как такую, где присутствует реальная угроза потери жизни или потери идентичности.

В: А что это за ситуации, где человек может потерять идентичность?

О: Ситуация пытки. Вы либо сохраняете идентичность, что маловероятно, либо ваше поведение меняется вопреки вашим намерениям и выходит за все рамки представлений о себе: вас вынудили на иное поведение. Произошла потеря идентичности... Самостоятельно вынудить себе выйти за пределы идентичности почти невозможно, - сработают защитные механизмы. Необходимо внешнее воздействие, пытка -- один из примеров того, где с твоими представлениями о себе совершенно не считаются. Возможны, хотя крайне редко и другие способы: например, Кастанеда описывает как дон Хуан выталкивал его за пределы идентичности. Если смотреть со стороны -- это тоже крайне жесткие способы.

В: Бывает ли так, что настоящей угрозы жизни нет, но человек верит в это так, что впадает в панику. Происходит ли тогда встреча с Судьбой?

О: Это не экстремальная ситуация. На самом в глубине души человек всегда знает, - реальна ли угроза жизни или нет. И, кстати, когда человек сталкивается с достоверной опасностью, то, как правило, паники нет. Более того, люди, которым предстоит умереть, обычно не сопротивляются и не барахтаются: какая-то часть их существа уже на расстоянии в несколько минут или часов во времени "заглатывается" Смертью. У меня есть одна фотография: мы стоим - несколько человек, и только- только появилось ощущение угрозы, - видно, как катится волна напряженности по нашему ряду. Кто-то уже в большей степени включен, кто-то в меньшей. И, среди этого ряда есть человек, совершенно выключенный из ситуации: спокойное, отрешенное выражение лица... В тот момент ему осталось жить десять минут. Он уже фактически "там", - какая-то часть его уже проглочена Смертью*. Хотя, внешне он в той же ситуации риска, что и каждый из нас. Через десять минут пуля нашла именно его. Меня когда-то поражало, что люди не сопротивляются Смерти. Это в фильмах: человека тащат на расстрел, а он дергается и кричит. А на самом деле выводят человека на казнь, и он вышел спокойно, встал в состоянии прострации и спокойно умер. Более того, если он сопротивляется, кричит, паникует, - значит велика вероятность того, что ему удастся смерти каким-то образом избежать. Не потому что он сопротивляется, а потому что Смерть его не "заглотнула".

* Здесь Судьбу и Смерть я пишу с заглавной буквы, следуя контексту, заданному Олегом: ощущение их, как живых существ в экстремальных ситуациях.

В романах Кастанеды все эти идеи представлены очень хорошо. Сам Кастанеда с Реальностью соприкасается в момент прыжка в пропасть. Его долго на это выводят, готовят. Встречи с Судьбой и со Смертью, как с живыми существами -- это очень сильные переживания. Когда ты действительно осознаешь, что тебе осталось жить пять минут, - очевидно, что эти пять минут ты проживешь существенно иначе, чем всю предыдущую жизнь: это будет очень осознанная жизнь. Быть может единственные пять минут, когда ты живешь по настоящему, а не спишь.

Н: Ну и вся жизнь человека, если он остался жив, после такой встречи со Смертью, становится сознательной?

О: Человеку это не свойственно. Человеку иногда нужно спать. Воля его должна периодически засыпать. И понятно, что это ощущение встречи со Смертью, сама память о нем с неизбежностью засыпает. Совершенное поведение возможно лишь в ограниченные отрезки времени.

Н: Любые технологии ведь должны вести к тому, чтобы человек все большее время находился в состоянии сознательности, пробужденности...

О: Смотря какая задача ставится. Для меня критерием того, что человек живет в состоянии пробудившейся, активизированной воли, является ясность его сознания. Когда такие состояния для него становятся систематическими, его жизнь становится настоящей жизнью. Или, хотя бы присутствует стремление к такому качеству жизни.

Н: Но ведь об этом же пишут и Кастанеда и Гурджиев; в христианстве понятие "трезвения"...

О: Трезвение это духовный процесс, но, когда мы подходим к этому чисто технологически, то нам необходимо преодолеть в себе машинное, механическое начало, изначально нам присущее. Если мы преодолеваем это механическое начало, мы становимся живым существом: появляется Судьба... А потом уже у нас есть шанс стать волевым существом: мы попадаем в мир воли и ясного сознания. Но, это все еще отражения, - мир Духа -- за всем этим. Даже, если с человеком произошло это переживание, которое описывается метафорой: "воды перестали быть водами, а горы горами, а затем снова воды стали водами, а горы -- горами", то еще не факт, что все изменилось. Это еще не факт, что человек перешел в фазу непрерывного волевого существования, которое есть непрерывное усилие и, с точки зрение обыденного сознания - очень тягостное состояние. Но с определенного момента жизнь превращается в непрерывное, сплошное волевое усилие. И это уже навсегда...

В: Волевое в смысле преодоления или в смысле намерения?

О: Воля в отличается от всех прочих реалий нашей жизни тем, что это ничем не обусловленная активность. Для нее нет причины. На самом деле, воля начинает работать вне зависимости от желаний и потребностей нашего тела и психики. А зачастую и вопреки им...

начало страницы ] [ Оглавление II тома ]
Стихи ] Предисловие к 2 тому ] [ Олег Бахтияров ] Виктор Бойко ] Владимир Степанов ] Геннадий Романов ] Сергей Неаполитанский ] Альфат Макашев ] Игорь Чебанов - 2 ] Михаил Ельцин ] Александр Воронов ] Александр Марьяненко ] Александр Губин ] Андрей Минченков ] Послесловие к 2 тому ]

 

  Joker - Путь Импровизаторa Первая страница Письмо

(c) В.Лебедько, 1999-2009

страница обновлена 13 марта 2003 г.

дизайн: Николай Меркин, вебмастер: Михаил Искрин

сайт miskrin.narod.ru