В сложных, многоуровневых взаимоотношениях с Богом, случаем и друг с другом проходим мы развилки жизненного пути, этого "сада расходящихся тропок". И на каждой развилке меняемся мы все: я, ты, Бог, случай, герои нашего воображения, прошлое и будущее, - влекомые в одной связке по неисповедимым путям взаимотворения...

Рассказ "Слезы Крокодилова" - не претендует ни на какие философические и мировоззренческие выводы. Это, во-первых, эмоциональная реакция на Юнга, который меня действительно потряс. Во-вторых, это возможность своеобразного катарсиса и для читателя. И третье: мне очень нравятся слова Умберто Эко из "Имени Розы": "Должно быть обязанность каждого, кто любит людей - учить смеяться над истиной, учить смеяться саму истину..."

 

 

Владислав Лебедько

 СЛЕЗЫ  КРОКОДИЛОВА

(Ответ К.Г.Юнгу на его «Ответ Иову»)

 

 

1.

 

"Тот, кто познаёт Бога, имеет на Него влияние"

К.Г.Юнг "Ответ Иову".

 

Крокодилов молился. Вообще-то Крокодилов был атеистом. Но мы то с тобой, мой просвещенный читатель, знаем, что в изнанке души любого атеиста таится надежда на Высшее присутствие, так же, как и истово верующего человека неизбежно искушает предчувствие, что предмет его веры - пшик, и чем сильнее это предчувствие, тем отважней он гонит его прочь из своей праведной души, вплоть до готовности отдать жизнь за веру (что бывает, впрочем, только когда это предчувствие вырастает до пределов очевидности). Что поделать - мир построен на парадоксах...

Так вот, сидя на полу, озирая комнату (незаправленная уже который день кровать, пара дырявых носков, засунутых за трюмо, семь бутылок "Столичной" возле батареи, томик Павича на подоконнике), Крокодилов молился:

- О Ты, которого нет и никогда не было, я ничего не прошу у тебя...

- Так хули ж ты тут расселся? Ступай хоть посуду вымой - ишь сколько за неделю накопилось, - вставился внутренний голос.

- Не сбивай меня, - Крокодилов попытался отмахнуться от внутреннего голоса: для убедительности даже нерешительно махнул рукой, - Так вот, Господи, я ничего не прошу у тебя и ничего не жду. Только выслушай меня,.. - высморкался, - хотя Тебя и нет вовсе.

- Так ты мне все хочешь рассказать? Я и так все это знаю. - Вновь вмешался внутренний голос.

- Да отстань ты! - замахал руками Крокодилов.

- А посуду-то все равно вымыть придется! - торжествовал внутренний голос.

Но лицо Крокодилова выразило вдруг такую непреклонную решимость, что голос затих и решил пока затаиться. Теперь Крокодилов почувствовал себя свободным от внутреннего голоса – свободой трижды отрекшегося в свое время св. апостола Петра. Он заговорил - горячо, страстно, возбужденно:

- Выслушай меня, Господи! И пойми, что Ты не прав! Мне только это от Тебя нужно - чтобы Ты понял, что Ты не прав! Я ни в чём перед тобой не провинился, а ты забрал у меня жену Софию, двоих детей и средства к существованию, - Крокодилова недавно уволили с работы. - За что???

- Во-первых, не нужно передергивать: жену и детей у тебя забрал твой босс - Яхвин, а во-вторых: как это ни в чём не провинился? - Ты ведь не веруешь в Мое всемогущество! - неожиданно отозвался Бог. Но Крокодилов плохо различал интонации и принял Его ответ за внутренний голос. Разозлился пуще прежнего:

- Да не суйся ты! - внутреннему голосу. Несуществующему Богу: - Что, крыть нечем?

Внутренний голос насторожился и наблюдал. Бог же ответствовал:

- На кого ты голос поднял, раб! Я ведь и обидеться могу! Тогда-то тебе действительно мало не покажется, ибо кто может устоять перед лицом Моим!?

За окном громыхнула молния, раздался гром и пошел ливень. Томик Павича упал с подоконника.

Крокодилов растерялся. "А вдруг и вправду - Бог?" - мелькнуло в голове. Переменился в лице:

- Господи! Да ежели б я не верил в Твое всемогущество, стал бы я взывать к Тебе!

- Значит веруешь? - смягчился Бог.

- Верую, еще как верую! - возопил Крокодилов и для убедительности три раза перекрестился и стукнулся лбом в пол. - Признаю Твоё полнейшее всемогущество - вот только отдай жену!... И денег тоже дай...

- Ну жену-то твою я у Яхвина забирать не стану. Дам тебе новую, тоже с детями, чтобы успокоился. И работку непыльную. А ты - будешь ли Меня восхвалять?

- Ну, паря, чудеса! - подал голос внутренний голос. - Соглашайся идиот!

И Крокодилов впервые в жизни послушался внутреннего голоса:

- Буду Господи! Буду восхвалять Тебя! И всем про милость Твою безграничную расскажу!

- Ну то-то же! Получай! - Бог довольно хмыкнул.

В квартире раздался телефонный звонок. Дрожащей рукой Крокодилов поднял трубку.

- Вы Крокодилов? - раздался очаровательный женский голос в трубке. - Мы рассмотрели ваше резюме...

- Какое еще резюме? - недоумевал Крокодилов.

Но женщина пропустила его вопрос мимо ушей.

- Вы назначены коммерческим директором. Зарплата - полторы тысячи долларов.

- Куда мне нужно приехать? - пролепетал вконец растерявшийся Крокодилов.

- Если вам сегодня неудобно приезжать, то я сама могу вечером завезти вам все документы на подпись. Мне, знаете ли, скучно и одиноко по вечерам. Дети в садике на пятидневке...

- А сколько д-детей? - Крокодилов начал заикаться.

- Четверо...

- Я свои обещания держу! - вставился Бог. - Вдвое против прежнего получишь!

- Етишкин кот! - пробормотал внутренний голос.

Опомнившись от неожиданности, Крокодилов, как был в одном носке и дырявой майке побежал на кухню мыть посуду. Довольно причмокивал языком: еще бы - ему удалось перехитрить Самого Несуществующего Бога.

Гроза за окнами кончилась и выглянуло бодрое солнышко. Бог был тоже доволен. Еще один обратился в веру! Лишь через несколько часов Бог забеспокоился. Он заподозрил, что Крокодилов оказался умней Его. Еще бы - ведь каким-то наитием этот малый сообразил, что это действительно Он отнял у него жену и детей и отдал их Яхвину. Яхвин был очень набожным человеком. Под вечер Бог так накрутил себя, что решил уже не держать своё обещание перед Крокодиловым.

Крокодилов же с давно забытым усердием убрал квартиру, сдал стеклотару, купил на последние деньги сухого вина и гвоздику. Сел у окна ждать незнакомку с бумагами о его назначении. Ждал до полуночи. Никто не явился. Крокодилову стало грустно. Опять высунулся внутренний голос:

- Обманули дурака на четыре кулака!

- Заткнись, и без тебя тошно! - отвечал ему Крокодилов, налил вино в стакан и залпом выпил.   

 

2.

 

"Однажды Я поклялся святостию Моею: солгу ли Давиду?"

   "Но ныне Ты отринул и презрел, прогневался на помазанника Твоего. Пренебрег завет с рабом Твоим, поверг на землю венец его."

    Псалом 88 (89 католической Библии) (36 и 39-40)

 

Выпив бутылку, Крокодилов продолжал грустить. Хотелось выпить еще, но деньги кончились. Раздраженно плюнул на пол.

- Слушай, - но ведь какая-то женщина действительно звонила тебе. Ты ведь тверезый был, так что это не глюк. А вдруг Бог и в самом деле существует? - сунулся внутренний голос.

- Тогда почему обещание не сдержал? - негодовал Крокодилов. - Он ведь обещал! Ты-то слышал!

- Слышал, слышал! - поддакнул внутренний голос. - Ну может не склеилось у Него что-то?

- Как у него может не склеиться? - ерепенился Крокодилов, - Он же Всемогущ, ежели существует в самом деле!

- Да, неувязочка. - согласился внутренний голос.

Долго молчали... Мы же с тобою, мой проницательный читатель, знаем, что в момент остановки внутреннего диалога, человеку может явиться невыразимое Откровение. Нечто подобное произошло и у Крокодилова. Он вдруг дико засмеялся. До-олго смеялся Крокодилов...

- Ну, чего ржешь-то? Расскажи! - внутренний голос чуть было не обиделся, за то, что ему пришлось так долго молчать, а потом еще Крокодилов что-то понял, а он нет. Хотя, обычно, он первым обо всем догадывался.

- Я всё понял! - торжественно заявил Крокодилов. - Допустим, что Бог действительно есть, что невозможно и потому верно...[1] 

- Допустим, допустим, и еще стакан-другой пропустим. - нашептывал внутренний голос.

- Э! Хватит пьяной болтовни! Слушай и не перебивай! - возмутился Крокодилов.

- Виноват. - осекся внутренний голос, а Крокодилов встал из-за стола, зашел в ванную и сунул голову под холодную воду.

- Всё, всё! Больше не буду! - завизжал внутренний голос.

- То-то у меня! Итак, вникни: это у нас на земле миллионы лет прошли с сотворения мира. А по Его-то, Божескому времени это мгновения. Ну, не мгновения, годы. Думаю, что года три Ему. И он в нас играет, типа как в песочнице и хочет, чтобы все его признавали и говорили какой он могучий и большой. Ну, типа, как обычный ребенок. А на деле - он еще совсем не сознательный. Он и обидчив и ревнив по мелочам. А похвалишь - добрый. А бывает и просто добрый или игривый. А потом вдруг опять разозлится: построил куличик в песочнице - потом топ по нему ножкой! А у нас тут катаклизмы... И слова держать не может, потому как опять же дитё ещё совершенное.

- Ну ты загнул! - восхитился внутренний голос. - Прямо Иоанн Новый Богослов!

- Не перебивай, а то вообще рассказывать не буду! - обиделся уже Крокодилов.

- Ладно, давай дальше. - примирительно заговорил внутренний голос.

- Вот какая штука: для нас-то он действительно могуч аж невозможно. Плюнет и полпланеты затопило. А внутри желания противоречивые бродят. А понять их он не может, потому как у него еще "я" не оформилось...

- А Христос? Если так рассуждать, то Христос и есть его "я".

- Оба на! Точно! - Крокодилов стал ходить по комнате. Занервничал. Тут его мысль стопорилась: версия, которая казалась безупречной, дала трещину.

- Слушай, может я еще помолчу? - заискивающе предложил внутренний голос. - Может тебя еще чем осенит?

- А сможешь помолчать-то?

- Постараюсь...

Помолчали секунд пять. Крокодилов хлопнул себя по лбу:

- Ха! Что ж ты хочешь? Христос-то когда явился? - Всего две тысячи лет назад. Для Него это вообще не время. Я-то себя в детстве как сам помню? Первое ощущение, что это "я" - года в два или три. Потом пунктирчиком: то есть "я", то нет меня - сплошной инстинкт... Что-то еще вертится в памяти. Из недавнего совсем...

- Чего еще? - не выдержал внутренний голос.

- Слушай, помолчи еще, дай вспомнить, как друга прошу!

- А ты как подругу попроси! - заиздевался вдруг внутренний голос. Но эта издевка как раз и помогла Крокодилову вспомнить:

- Я же, как Софья к Яхвину ушла, к психоаналитику поперся. Хотел, чтобы таблеток от депрессухи мне прописали. А он меня грузить начал. Пять сеансов отходил всего, а зря: пригодилась бы теперича наука! Ну да ты же помнишь!

- Ну-ну. - подбадривал внутренний голос.

- Не торопи, собьюсь. Психоаналитик мне тогда пургу гнал про психотравмы. Первая психотравма, дескать, это когда рождаешься. Но это еще полбеды, потому как есть еще вторая психотравма, от которой и идут все беды: когда от мира как бы отделяешься. Когда "я" появляется. Какой-то французик, не то Лакай, не то Лакан будто бы утверждал, что между двумя и тремя годами ребенок начинает узнавать себя в зеркале. И появляется "образ я". Это вроде и есть личность. И вот тут уже как сложится: "образ я" правильный - тогда и маза по жизни будет, а ежели наперекосяк - тут пиши пропало и неудачник ты на всю жизнь. И у большинства как раз наперекосяк. Я еще спросил у этого прыща - психоаналитика: почему, мол, такая несправедливость? Тут он в лужу сел: то да сё, говорит, науке это неизвестно, ну а ежели вы человек верующий, то считайте, что такой раскол на "я" и "образ я" нужен Богу, чтобы Самому Себя осознавать через свои отражения.

- Глянь-ка, как всё срастается, если этому психоаналитику верить! - оживился внутренний голос.

- Выходит, что помочь надо Богу! Чтобы себя осознавать начал! Чтобы, значит, быстрее рос, взрослел. Тогда и договор выполнять будет. А не то, что нынче!

- Что же это: получается что смысл жизни в том, чтобы Богу помогать? Чтобы он сознательным стал? - тревожно спросил внутренний голос.

- Выходит так. - Крокодилов почесал затылок.

- Ну а нам-то какая с того польза? Он когда-то еще повзрослеет! Тысячи лет пройдут!

- Не нам, так детям нашим, внукам и правнукам счастье будет! - гордо произнес Крокодилов, прозревая свою историческую миссию. Встал опять из-за стола. Направился в комнату.

- Эй, ты куда? - занервничал внутренний голос. - Неужто Богу помогать? Блин, да брось ты, это же утопический коммунизм какой-то получается. "Не нам, так детям нашим". - передразнил.

- Заткнись. Молиться я буду. - Молвил Крокодилов и на лице его отразилась спокойная решимость человека, который знает, что делает. - А ты молчи!

И внутренний голос затих. Ибо супротив такой решимости никакие аргументы не работают.

Крокодилов зажег парафиновую свечу, встал посреди комнаты на колени и молился, как мог. Шептал что-то о своем смирении и о Его всемогуществе. Он твердо знал, что его, Крокодилова, осознание прибавляет сознания и Самому Богу. Крокодилов не ждал за это награды.

 

3.

 "Не определено ли человеку время на земле, и дни его не те же ли, что и дни наемника? Нога моя твердо держится стези Его; пути Его я хранил и не уклонялся. А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию; и я во плоти моей узрю Бога. Истаивает сердце в груди моей"

Книга Иова (7,1; 19,25-27) 

 

Неспокойно было Богу в тот вечер. Что-то смутное и доброе шевелилось в нем, борясь с иным - стихийным, грубым, тёмным. В какое-то мгновение он вдруг сказал сам себе "Я". Потом удивился "Я?". Потом ещё восхитился "Я!" Перед очами Его возник образ какого-то человека, быть может, Крокодилова, а может и еще кого-то. Затем Бог снова впал в забытьё. Но ненадолго. Кто-то – то здесь, то там периодически дергал Его за бороду (хотя, какая борода у младенца?) и тогда он очнувшись, с восхищением и удивлением произносил "Я" и понимал, что слово это становится всё более и более глубоким. Как будто вспоминаешь Сам Себя...

 

Следующим утром Крокодилов спал долго. Разбудил его звонок в дверь. Запахнувшись в халат, позевывая вышел Крокодилов в прихожую.

- Кто там?

- Это я, Мария.

- Какая ещё Мария?

- Я вам вчера звонила. Я документы привезла для подписи. Вчера, уж извините, не смогла.

Крокодилов отпер дверь. Женщина удивительной красоты предстала перед ним.

- Да ты был прав, приятель! - проснулся внутренний голос.

- Цыц! - мысленно пригрозил ему Крокодилов. Он встряхнулся, ожидая, что видит сон.

Но всё было наяву. Женщина прошла в комнату, улыбнулась очаровательной улыбкой.

- Вот, подпишитесь здесь и тут еще... А вы знаете - вы очень симпатичный мужчина. Вы не женаты?

Крокодилов не отвечал. Он плакал.

- Что с вами? Вам плохо? - спросила женщина.

Крокодилову не было плохо. Он плакал не от боли, но и не от счастья. Он плакал от ПОНИМАНИЯ.

Внутренний голос молчал. В глубине небес прозвучало раскатистым эхом:

- Я! Я! Я!...

 

---

[1] Аллюзия на Тертуллиана: "И умер Сын Божий, что безусловно вероятно, потому что нелепо. И, погребенный, воскрес, что невозможно и потому верно"